Помню, перебил его, как твой отец выдал мою мать за конюха, как только узнал о беременности, и не вспоминал о нас больше двадцать лет, пока ему не донесли о моих способностях.
И только поэтому я дал на него согласие, как ни в чем не бывало продолжил Александр, будто не слышал меня. Впрочем, его слух всегда отличался избирательностью. Павел тоже не отступится. Хочет потешить свое самолюбие, пусть!
Я лишь покачал головой, понимая, что проще доказывать свою правоту камню или спорить с ветром.
Александр, как себе это представляешь? я намеренно тянул время, пытаясь найти хоть какой-то выход из щекотливой ситуации. Какой из меня муж, пусть и понарошку?
Князь отставил бокал. Нахмурился, сжал челюсти. Еще немного, и заскрипит зубами.
Помнишь, когда я спас тебя там, в деревне, где тебя чуть не растерзала толпа? Ты тогда сам поклялся, что сделаешь все, что я попрошу. Я тебя за язык не тянул. Так что станешь, никуда не денешься.
Чем дольше я слушал его, чем больше узнавал подробностей, тем меньше желал участвовать в подобной авантюре.
То, что ты задумал, мерзко. Ни один человек не заслуживает подобного
Довольно! перебил меня князь, сопроводив свои слова ударом кулака по столу. Отказав, девица унизила в первую очередь меня. Я имею право на месть. Ты поможешь мне и тогда можешь считать себя свободным, Александр протянул раскрытую ладонь. Не дождавшись ответного жеста, схватил меня за запястье. Помни: руки не распускать, а хозяйство держать в штанах. Не хочу, чтобы ты обесчестил мою будущую невестку. Ей самой до Нового года ни слова. Об этом я тоже позаботился.
Я увидел, как тонкая нить магической клятвы протянулась от пальцев брата к моим. Теперь я точно не смогу нарушить или обойти ее.
Глава 1 В которой выясняется, что можно проснуться не там, где уснула, даже будучи в здравом уме
Потянулась, утопая в мягких перинах, и поняла, что эта постель никак не может быть жесткой больничной койкой. Более того, после аварии, в которую я попала полгода назад, даже правой рукой двигала с трудом. О том, чтобы самостоятельно подняться, и речи быть не могло. Тем не менее сейчас я сделала это с легкостью: отбросила теплое одеяло, тяжелое, как то, какое было у меня в детстве. Согнула ноги в коленях, пошевелила пальцами. Как же мне этого не хватало!
Если таков рай, я возражать не стану. Любое место лучше, чем белоснежная палата, в которой я провела последние месяцы. Печалиться обо мне тоже некому. Мама умерла семь лет назад. Лишь перед смертью призналась, кем был мой отец, и взяла с меня обещание разыскать его. Я слово сдержала, но встреча никому не принесла удовольствия: ни родителю, на которого свалилась пятнадцатилетняя дочь, ни его жене, ни их детям. Я так и осталась для всех чужой. Благо отец оформил опеку, чтобы избежать отправки в детский дом, устроил в училище художественной росписи и добился для меня комнаты в общежитии. Не оттолкнул, помог получить профессию и встать на ноги, но так и не стал для меня по-настоящему близким человеком. Для друзей и знакомых
я оставалась просто Катей, его дальней родственницей, не более.
Я помнила свой последний день в той, прошлой жизни. Вечером я подписала бумаги, став донором органов. Утром уже не проснулась. Тогда я не думала о будущем. У меня его уже не было. Только хотела, чтобы моя смерть не была напрасной. Еще помнила маленькую девочку Аню, которая иногда заходила ко мне и читала вслух сказки. Свое сердце я отдала ей во всех смыслах.
Видимо, какие-то высшие силы подарили мне второй шанс. Упускать его я не собиралась, пусть даже мне предстояло жить в другом мире или другой эпохе. В конце концов, человек ко всему приспосабливается.
Я потерла руками лицо, прогоняя остатки сна, все еще не веря, что могу это сделать. Как мало, оказывается, нужно для счастья! Бегло осмотрела комнату, в которой очутилась и в которой, видимо, мне предстояло жить. Два высоких окна выходили на улицу или в сад. Отсюда виднелись лишь припорошенные снегом деревья. Остальное мешали рассмотреть плотные бежевые шторы. Мягкое даже на вид покрывало было подобрано в тон им. Кресла с розовой обивкой хоть и не слишком контрастировали с ними, но смотрелись довольно странно. Казалось, в комнате жила не девушка или женщина, а маленькая девочка. Об этом же говорили и многочисленные куклы, расставленные на полке рядом с туалетным столиком, и беспорядок, царивший здесь. Разноцветные ленты клубком лежали на полу. Чуть поодаль сверкали осколки разбитых баночек с кремами и духами. Ароматы последних соединились в какую-то ядовитую смесь, от которой непрестанно хотелось чихать.
Подавить рефлекс не удалось. Я громко чихнула, но прежде успела схватить носовой платок. Движение получилось настолько естественным, будто я знала, что где лежит. Но так не бывает! Я не экстрасенс, чтобы угадывать такие вещи.
Вытянула руку перед собой. Нет, это не моя рука и не мои пальцы. Кожа слишком нежная, ухоженная, ногти чуть удлиненные, без следов лака. Казалось, будто хозяйка этого тела никогда не знала тяжелой работы.
Это неправильно! Так не должно быть. Если реинкарнация и правда существует, если я переродилась, то моя душа сейчас должна находиться в теле какого-нибудь розовощекого младенца, что мирно посапывает в люльке, а не занимать тело взрослого человека.