Я ем грунт! произнёс Костомар неожиданно радостным, скрипучим голосом и, сделав шаг вперёд, протянул ей свою костлявую руку для поцелуя.
Аглая, после секундного колебания, с опаской подала ему свою руку. Костомар с изяществом, которому позавидовал бы любой аристократ, склонился и «поцеловал» воздух в паре сантиметров над её пальцами.
Он он говорит? она всё ещё была в шоке.
Только одну эту фразу. Но с десятками разных интонаций. Ты быстро научишься его понимать. Это как изучать новый, очень экзотический язык.
Я ем грунт, подтвердил Костомар с чувством собственного достоинства.
Вот. Сейчас это означало «приятно познакомиться, мадемуазель», перевёл я.
Следующие полчаса прошли в сюрреалистической беседе.
Аглая, забыв про страх, с горящими от любопытства глазами расспрашивала о Костомаре. А тот старательно отвечал ей своей единственной фразой, меняя интонации с вопросительной на утвердительную, с радостной на печальную.
К концу этого странного разговора они, кажется, уже почти понимали друг друга без моего перевода.
Я смотрел на эту картину беглая аристократка, оживший рыцарь-скелет и я, некромант-лекарь, и думал, что моя жизнь в этом мире становится всё более и более странной. И, как ни парадоксально, всё более интересной.
После ужина, который, к слову, был великолепен, Костомар тактично удалился на кухню, чтобы не смущать Аглаю видом жующего (вернее, делающего вид, что жуёт) скелета. Я дал им ещё полчаса на их странную светскую беседу, а затем решил, что пора приступать к главному.
Мне нужна твоя помощь, сказал я Аглае. Ничего сложного и абсолютно безопасно. Просто нужно будет постоять некоторое время в ритуальном круге.
Это какой-то магический ритуал? в её глазах мелькнула смесь страха и неудержимого любопытства. Это не опасно?
Нет. Представь, что я это мост. С одной стороны мир живых, который будешь представлять ты. С другой мир мёртвых, который представят Нюхль и Костомар. А я, стоя посередине, должен буду сбалансировать эти потоки внутри себя. Провести, так сказать, стабилизацию системы.
Я достал из шкафа мешочек с меловым порошком, смешанным с серебряной пылью, и начал чертить на полу гостиной сложный узор. Тройной концентрический круг. В центре для себя, с рунами концентрации и трансформации. По бокам два малых круга для моих «якорей», с символами жизни и смерти.
Костомар с сомнением посмотрел на начерченный для него круг.
Я ем грунт?
Да, Костомар, это абсолютно безопасно. Просто стой ровно и не двигайся. Представь, что ты снова на посту у ворот Цитадели.
Аглая, чуть помедлив, решительно встала в свой круг. Нюхль деловито устроился в своём. Костомар занял третий, выпрямившись во весь свой двухметровый рост.
Идеально. Я встал в центр и начал ритуал.
Слова на древнем, давно забытом языке полились сами собой. Жесты, направляющие потоки энергии. Я чувствовал, как Жива в моём Сосуде начинает бурлить, сопротивляться, не желая подчиняться чуждой ей структуре.
Но присутствие двух полюсов живой, полной энергии Аглаи и мёртвых, холодных фамильяров создавало необходимое напряжение, нужный баланс, который позволял мне «ковать» новую, более прочную форму для моего Сосуда.
Это было похоже на работу кузнеца. Я брал раскалённую, кипящую энергию жизни и молотом своей воли придавал ей нужную форму, охлаждая её ледяным дыханием энергии смерти.
Час спустя, мокрый от пота, я закончил. Всё было готово.
Я мысленно заглянул внутрь. Сосуд не просто стабилизировался. Он расширился. Стал вдвое вместительнее теперь он мог удержать до двухсот процентов Живы без малейшего риска
переполнения. А ежедневный пассивный расход энергии снизился с трёх процентов до полутора.
Это была полная, безоговорочная победа.
Шикарно, выдохнул я, вытирая пот со лба. Теперь можно работать спокойно.
Я ем грунт! радостно воскликнул Костомар и, выйдя из своего круга, бросился на кухню. Я ем грунт, я ем грунт!
Он говорит, что по такому случаю просто необходимо приготовить праздничный ужин, перевёл я ошарашенной Аглае.
Но мы же только что поели
Это будет праздничный ужин завтра. Поверь, ты не пожалеешь. Костомар в прошлой жизни был неважно кем. Он готовит божественно.
Аглая, всё ещё находясь под впечатлением от ритуала и странного дворецкого, лишь растерянно кивнула. Вечер закончился на этой сюрреалистичной, но обнадёживающей ноте.
Я отправил Аглаю спать, а сам ещё долго сидел в тишине, анализируя новые возможности, которые открылись передо мной.
Следующим утром я шёл на работу в прекрасном расположении духа. Сосуд, расширенный и стабилизированный, приятно и весомо ощущался внутри. Запас прочности был создан. Теперь можно было работать спокойно, не считая каждый процент.
У главного входа в клинику, игнорируя моросящий дождь, меня уже поджидал Волконский. Он был одет в свой лучший, идеально выглаженный костюм, а на лице его была написана смесь решимости и плохо скрываемого нервного тика.
Я готов к твоей дурацкой дуэли, Пирогов, заявил он без предисловий, едва я подошёл.
Отлично, я усмехнулся. Пойдём порадуем Сомова. Он будет в восторге от нашей инициативы.
Нет! он выставил руку, преграждая мне путь. Никакого Сомова. Он явно тебе подыгрывает. Пойдём в моё отделение. К профессору Решетову.