Я открыл свой планшет и быстро оформил электронное направление на КТ.
И ещё, Пётр Александрович. Я утром положил в наше отделение нового пациента. Графа Ливенталя. Предварительный диагноз тиреотоксикоз с мерцательной аритмией.
Сомов усмехнулся.
Уже знаю. Мне с утра Матрёна Павловна все уши прожужжала. Прибежала, чуть ли не на ушах стояла от восторга. Сам граф Ливенталь! В нашем отделении! Это же какая репутация!
Это плохо?
Наоборот, это превосходно! он рассмеялся. Но я, чёрт возьми, не понимаю, как вы это делаете. Ваша способность притягивать к себе всех самых влиятельных и богатых людей этого города начинает меня пугать. Сначала Золотова, потом Воронцова, теперь Ливенталь. У вас какой-то особый талант?
Просто везение, пожал я плечами. Это он еще про Бестужева, похоже, не знает. Оказываюсь в нужное время в нужном месте.
Везение Ну-ну, он посмотрел на меня с хитрым прищуром. Ладно, работайте, Пирогов. Вы моя лучшая инвестиция за последние десять лет. Жду результатов КТ.
Я кивнул и вышел в коридор.
Что дальше? Где еще нельзя получить благодарность?
Точно. Мой коматозный пациент. От него-то я точно пока ничего не дождусь. Надо проверить, как он.
Палата встретила меня тишиной и мерным, убаюкивающим писком кардиомонитора. На табличке у изголовья кровати было написано: «Красников Кирилл Андреевич, 24 года».
Парень лежал без изменений.
Бледный, худой, но дыхание было ровным, а показатели на мониторе стабильными. Я активировал некро-зрение. Потоки Живы в его теле текли ровно, без завихрений и блоков.
Не сильно, но достаточно для поддержания жизни. Терапевтическая гипотермия, которую назначил Сомов, сделала своё дело отёк мозга спал.
Ещё два-три дня, и он должен прийти в себя сам. В другой ситуации можно было бы ускорить процесс, влив в него немного Живы, чтобы «подтолкнуть» сознание.
Но что меня действительно удивляло это полное, абсолютное отсутствие посетителей. Парень явно был не из бедных.
Чистая, ухоженная кожа, дорогие часы, которые ему сняли при поступлении и сдали на хранение Я их заметил, когда реанимировал его.
Но за два дня, что он лежал в коме, к нему не пришёл ни один человек. Ни родители, ни друзья, ни девушка.
Никто.
Странно. Обычно в таких случаях родные с ног сбиваются, обзванивают все больницы, поднимают на уши полицию. Хотя мы частная, элитная клиника. Возможно, они просто не додумались искать его здесь? Или он приезжий, и его родные в другом городе?
В любом случае это нужно было исправить. И не только из соображений гуманизма. Благодарность шокированных и счастливых родственников тоже отлично конвертируется в Живу.
После стабилизации Сосуда снова надо будет его наполнять.
Я вышел из палаты Красникова и направился к сестринскому посту.
Там, как дракон, охраняющий свою пещеру с сокровищами в виде журналов учёта и графиков дежурств, восседала Глафира Петровна. Она с такой яростью что-то строчила в журнале, что казалось, её перьевая ручка сейчас проткнёт бумагу и стол насквозь.
Периодически она с силой хлопала ладонью по столу, заставляя подпрыгивать стакан с карандашами.
Безобразие! бормотала она себе под нос, но так, чтобы все в радиусе десяти метров её слышали. Молодёжь совсем распустилась! Опоздания, халатность, драки в ординаторских! Куда только Сомов смотрит
Глафира Петровна, обратился я, подходя к стойке. Мне нужны личные вещи пациента Красникова из восьмой палаты. Те, что сдали на хранение.
Она подняла на меня возмущённый, почти оскорблённый взгляд.
С какой это стати? Вы кто такой, чтобы требовать? Личные вещи пациентов выдаются только ближайшим родственникам по паспорту или по личному письменному распоряжению Петра Александровича! Вы правил не знаете, молодой человек
Мне нужно найти его родных, спокойно пояснил я. В его телефоне наверняка есть их контакты.
Не положено! отрезала она. Мы уже сообщили о неопознанном пациенте в полицию, как того требует протокол. Они занимаются поиском. Это их работа, а не ваша. А теперь идите к заведующему за разрешением, если вам так не терпится.
Эх и старая карга. Ничего, я тебя скоро научу вежливому общению.
Глафира Петровна, я наклонился к ней, и мой голос стал тихим и вкрадчивым. Пациент лежит в коме уже второй день. Один. Без единого посетителя. Его родные, возможно, сходят с ума от неизвестности, не зная, жив он или мёртв. А вы из-за дурацкой бумажки, из-за своей принципиальности отказываете им в шансе его найти. Вам самой-то не стыдно?
Правила есть правила! она демонстративно вернулась к своему журналу, давая понять, что разговор окончен. А сочувствие в нашей работе непозволительная роскошь.
Ладно. Не хочешь по-хорошему будет по-моему.
Нюхль, мысленно приказал я. Дружище, у меня для тебя новое, очень деликатное задание. Сейф с личными вещами. Телефон пациента Красникова. Притащить. И желательно без свидетелей, чтобы нашу принципиальную медсестру потом не обвинили в халатности.
Костяная ящерица, дремавшая невидимой тенью у меня на плече, оживилась.
Я почувствовал, как он спрыгнул на пол и тут же растворился в тенях под стойкой. Он обожал такие задания.
Подумайте над моими словами, Глафира Петровна, бросил я ей громко, чтобы она слышала. Иногда человечность бывает важнее правил.