Оказавшиеся в моем распоряжении опубликованные и неопубликованные тексты детских страшных историй дали возможность сделать отбор и сформировать предлагаемый раздел антологии. Репрезентативность материала, записанного и собранного многими фольклористами в разных регионах страны в 1970 1990-е годы, география этого материала, его многовариантность позволили выявить сходство, повторяемость, стереотипию, которые проявляются в сюжетах, мотивах, персонажах, структуре, «общих местах», отдельных словесных блоках, «обрядности» жанра. Налицо уже не просто вариативность, лежащая в основе любой традиции, а тот ее уровень, который дает основание говорить о специфичности эпической традиции детей. Отражением этой специфичности, проявляемой в мифологической природе страшных историй детей, и является прилагаемый в конце Указатель типов и сюжетов-мотивов.
Главная характерная черта детских страшных историй, являющих собой рассказ с однотипными сюжетными коллизиями и развязкой, состоит в том, что те таинственные и необъяснимые события, которые в них происходят, есть результат действия сверхъестественных сил, предметов, вещей. Именно верой, «суеверными представлениями о сверхъестественных существах и явлениях» определяются такие жанры несказочной прозы, как былички и бывальщины» . Действие сверхъестественных сил называет непременным признаком «небольших повествований о разных происшествиях», относящихся к мифологической народной прозе, финский фольклорист Лаури Симонсуури .
В своем преобладающем большинстве сверхъестественные силы «страшилок» не просто вредоносны, но в 90% рассказов смертоносны. Если же удается избежать смерти, то она угрожает героям, висит в воздухе, неотвратимо преследует их. Детское сознание, а точнее элементарная детская любознательность обращены к одной из «метафизических» проблем, занимающих человечество с древнейших времен, тайне смерти. По мнению В. Н. Топорова, детство является «зоной повышенной и открытой опасности», «зоной, находящейся под неусыпным вниманием смерти, когда всякая опасность
несет угрозу жизни, неотменяемую возможность смерти» . Обязательность смерти или ее угроза позволяют говорить о детских страшных историях не просто как рассказах о страшном, а как о рассказах о смерти, которая нередко наступает как «кара, наказание за неповиновение, нарушение запрета» .
Сверхъестественные силы, главные персонажи-демоны детских страшных историй, делятся на две группы. Первую группу, наиболее многочисленную, составляют неодушевленные вполне обычные предметы, вещи, явления окружающего ребенка мира: перчатка, пятно, занавески, платок, печенье, туфли, лента, кукла и т. д. Они двигаются, разговаривают, предупреждают, угрожают, душат, убивают. В основе такого поведения «типично мифологическое» детское сознание, не знающее разнородности явления, не признающее логической иерархии и разделенности на признаки . Способность к «наивному очеловечиванию», «всеобщей персонализации», являющаяся, по словам Е. М. Мелетинского, принадлежностью первобытного и «характерной чертой для детского мышления» , обуславливает то, что предметы и вещи обыденного опыта перестают быть просто предметами и вещами. Они перестают значить то, что они есть. Детское (как и первобытное) мышление «делает вещь стихией, зверем, героем. Вещь живет, говорит, движется» . Происходит «веществование вещи», обретение ею символической функции, что «свидетельствует о ее вовлечении в сферу искусства» .