Возок стремится вперёд.
Цесаревна изображала решительность и твёрдость намерений, но, в реальности, на душе было тоскливо и страшно. Очень страшно. До дрожи.
Позавчерашний разговор с правительницей России Анной Леопольдовной показал, что жизнь Цесаревны висит на волоске. Фактическое обвинение в государственной измене и подготовке государственного переворота. А это смертная казнь. Никаких вариантов. Никакого помилования. Таких, как Цесаревна в живых не оставляют.
Конечно, Елисавета Петровна уверяла правительницу России, что это всё неправда, слухи, наветы врагов России и Цесаревны, что она Богом клянётся, что никогда не измышляла никакой измены, что верна присяге. Даже слезу пустила.
Разумеется, правительница ей не поверила. Лишь отложила своё решение. Но, в глазах у Анны Леопольдовны был триумф и предвкушение.
Ждать дальше было невозможно. Или она, Елисавета Петровна, дочь Петра Великого, становится русской Императрицей или её голова полетит с плахи на потеху публике, после долгих «разговоров» с ужасным Ушаковым цепным псом власти, главой Тайной канцелярии.
Елисавет отбросила сомнения.
Всё или ничего.
Племянница сглупила. Нельзя выдвигать такие обвинения и отпускать. Поверила французам, что Лиза слишком «гладкая»,
чтобы устраивать перевороты?
Посмотрим.
Вот и казармы Лейб-Гвардии Преображенского полка. Её уже ждали.
Государыня!!!
Кума, кума приехала
Шелест разговоров по толпе встречающих.
Приветствую, братцы! Приветствую вас, родные! Здравы будьте, кумовья!
Толпа солдат взвыла от восторга.
Её многие тут называли кумой и это была правда. Елисавет охотно соглашалась стать крёстной матерью детей гвардейцев и после крестин одаривала крестника или крестницу серебрянным рублем.
Она долго шла к этому дню. Любовь гвардии это не только про любовь к дочери Петра Великого. Это про деньги. Очень большие деньги. А денег и не было. Из местных крупных дворян никто не хотел неприятностей в случае провала переворота. А это было вполне реально. Оставались только иностранцы. Швеция и Франция. И не из любви к России, а точно наоборот. А это государственная измена. А после сообщения Анны Леопольдовны о том, что личного хирурга Елисаветы Петровны мсье Лестока вызовут на дознание к Ушакову, Лизе всё стало ясно. Лесток не трус, но только при виде дыбы любой расскажет всё, что знает и чего не знает.
Поэтому она здесь.
Шувалов только что шепнул расклад. Всё плохо. Уверения о том, что на её стороне гвардейские полки оказались пустой болтовней, которая стоила ей больших денег на подкупы гвардейцев. В решающий час выступить готовы лишь три сотни преображенцев, причем дворян из них лишь четверть. Остальные вчерашние крестьяне без особой подготовки. Дворяне старых родов «объявили нейтралитет» и отказались покидать казармы.
Ключевые министры сделали вид, что не происходит ничего. Вообще ничего. Ночь. Утром будет видно кто, где и с кем.
Всё пошло не так. Наверняка Анну Леопольдовну уже уведомили. Ещё четверть часа и объявившие «нейтралитет» преображенцы возьмут её под стражу и сдадут на расправу правительнице. Нет ни одного лишнего мгновения!
Кумовья! Вы со мной!
Рёв трёх сотен глоток кумовьев:
Да!!!!!!!!!!!!!!!
Зимний дворец времён Анны Иоанновны (Императора Ивана Третьего)
Гарнизон Зимнего дворца неожиданно легко сложил оружие и объявил «нейтралитет». Никакой стрельбы. Просто топот.
Быстрее.
Быстрее.
Шувалов!
Слушаюсь, моя Госпожа!
Часть отряда побежала за ним.
Воронцов! Лесток! Идите со мной!
Оставшуюся часть гвардейцев она повела за собой. Вот она, спальня Императрицы. Пикет у входа. Стоявшие на посту у дверей гвардейцы поглядели на толпу вооруженных коллег и не стали слишком артачиться, дав себя разоружить и отвести в сторону.
Двери распахнуты. Большая спальня. Пышная кровать с балдахином.
Елисавет насмешливо окликнула спящую Императрицу:
Доброе утро, сестрица! Пора вставать!
Та резко села в постели, оглядев присутствующих. Она уже всё поняла, в отличие от испуганной графини Менгден, в ужасе забившейся в углу постели Императрицы.
Елисавет, пощади мою семью. Детей пощади. Христом Богом прошу. Я всё подпишу.
Елисавета Петровна кивнула.
Лесток! Бумаги и перо!
Личный медик Цесаревны положил на прикроватный столик искомое и протянул Императрице перо. Та молча поставила свои подписи в местах, на которые указывал Лесток.
Анна Леопольдовна подняла глаза на тётушку.
Я прошу оставить мою фрейлину графиню Менгден при мне.
Императрица Елисавета Петровна благосклонно кивнула.
Да ради Бога. Забирай с собой, если она не против. Мне всё равно.
Спасибо.
Их увели.
Что ж, пора и в Тронный зал.
Взять под охрану все входы в зал. Отряд личной охраны со мной.
Трон.
Елисавет села на него. Коленки дрожали. Господи-Боже Неужели всё так просто? Или это какая-то ловушка?
Четверть часа не поступало вообще никаких известий. Наконец появился Шувалов.
Ваше Императорское Величество! Антон Ульрих взят под стражу прямо из постели.
Благодарю, граф. Я этого не забуду. Что дети?
Тот поклонился Императрице в некотором смущении.
Ваше Императорское Величество
Что?
Как вы и повелели, мы не стали пугать маленького Ивана и ждали, когда он проснётся. Он открыл глаза и закричал, увидев нас. Его успокоили. Он под охраной. А при аресте Екатерины Антоновны один из наших уронил сестру Ивана. Головой об пол. Она жива, но, я не знаю