Вечером он зашел в семинарию и застал Монтанелли за беседой с новым ректором. Оба казались усталыми.
Вот и он сам тот студент, про которого я вам говорил, сказал каноник сухо, представляя Артура новому ректору. Буду вам очень обязан, если вы разрешите ему пользоваться библиотекой и впредь.
Отец Карди сейчас же стал распространяться о студенческой жизни в Сапиенце. Свободный, непринужденный тон его показывал, что он хорошо знаком с жизнью в колледже. Разговор быстро перешел на слишком строгую регламентацию университета тогдашний злободневный вопрос.
Новый ректор сразу расположил Артура в свою пользу резкой критикой политики, усвоенной университетским начальством, и нападками на те бессмысленные ограничения, которые раздражали студентов.
У меня большой опыт воспитания юношества, сказал он. Ни в чем не мешать молодежи без достаточных оснований вот правило, которым я всегда руковожусь. Не думаю, чтобы на свете было много юношей, по природе склонных к бесчинствам, и мне кажется, что, если старшие будут уважать их личность, они не доставят им больших хлопот. Но ведь и смирная лошадь
станет на дыбы, если постоянно натягивать узду.
Артур посмотрел на него с удивлением. Он не ожидал найти в новом ректоре такого горячего защитника студенческих интересов. Монтанелли не принимал участия в разговоре. В выражении его лица было столько усталости, такое безнадежное уныние, что отец Карди вдруг сказал:
Боюсь, утомил я вас, отец каноник. Я слишком горячо принимаю к сердцу этот вопрос и подчас совершенно упускаю из виду, что другим он, может быть, надоел.
Напротив, меня все это очень интересует.
Монтанелли никогда не удавалась стереотипная вежливость, и Артура покоробило от его тона.
Когда отец Карди ушел к себе, Монтанелли повернулся к Артуру и посмотрел на него с тем задумчивым, озабоченным выражением, которое весь вечер не сходило с его лица.
Артур, мой дорогой, начал он тихо, я хочу сказать тебе кое-что.
«Должно быть, он узнал что-нибудь неприятное», мелькнуло в голове Артура, когда он взглянул на его взволнованное лицо.
Наступила длинная пауза.
Нравится тебе новый ректор? неожиданно спросил Монтанелли.
Артур с минуту молчал в недоумении, не зная, что ответить.
Я мне он очень нравится Впрочем, я еще и сам хорошенько не знаю. Падре, ведь так трудно узнать человека с первого раза.
Монтанелли сидел, слегка постукивая пальцами по ручке кресла, что было у него обычным движением, когда его что-нибудь беспокоило или волновало.
Относительно моей поездки в Рим, снова заговорил он, могу сказать тебе вот что: если ты имеешь что-нибудь против этого Если ты хочешь, Артур, я напишу в Рим и откажусь от поездки.
Падре! А Ватикан?..
Ватикан найдет кого-нибудь другого. Я извинюсь.
Но почему? Я не могу понять.
Монтанелли провел рукой по лбу.
Я беспокоюсь за тебя. Не могу отделаться от мысли, что Да и потом, мне ведь нет необходимости ехать.
А как же с епископством?
О Артур! Что пользы мне в епископстве, если я лишусь тебя!..
Он остановился. Артур еще никогда не видал его таким и был очень встревожен.
Я ничего не понимаю, сказал он. Падре, молю вас, скажите определенно, что у вас на уме, чего вы хотите
Ничего я не хочу. Просто меня мучит беспредельный страх. Скажи правду: грозит тебе какая-нибудь опасность?
«Он что-нибудь слышал», подумал Артур, вспоминая распространившиеся слухи о вооруженном восстании.
Но тайна была не его, и он был не вправе говорить. Поэтому он ответил вопросом:
Какая же опасность может мне грозить?
Не спрашивай меня, а отвечай!
Голос Монтанелли от волнения стал почти резким:
Грозит тебе что-нибудь? Мне не нужно знать твоих тайн. Скажи мне только это.
Все мы в Божьей власти, падре. Все может случиться. Но нет оснований думать, что я не буду цел и невредим до вашего возвращения.
До моего возвращения Слушай, дорогой! Я предоставляю решать тебе. Не надо мне твоих объяснений. Скажи только останься, и я откажусь от поездки. Ущерба от этого не будет никому, а мне будет спокойнее: мне кажется, ты будешь в большей безопасности со мной.
Артур с тревогой взглянул на него. Его поразила эта новая черточка в характере падре, совсем не отличавшегося болезненным воображением.
Падре, я уверен, вы нездоровы. Ясное дело, вам нужно ехать в Рим, отдохнуть как следует и отделаться от бессонницы и головных болей.
Ну, хорошо, прервал его Монтанелли, как будто уставши говорить об этом. Завтра я еду с первым дилижансом.
Артур в недоумении взглянул на него.
Вы, кажется, еще что-то хотели мне сказать? проговорил он.
Нет, нет. Больше ничего, ничего важного.
На лице его осталось выражение страха.
Спустя несколько дней после отъезда Монтанелли Артур зашел в библиотеку семинарии за книгой. На лестнице он встретился с отцом Карди.
А, мистер Бертон! воскликнул ректор. Вы мне как раз были нужны. Пожалуйста, зайдите ко мне и окажите мне помощь в одном трудном деле.
Он открыл дверь своего кабинета, и Артур вошел с каким-то странным, неприятным чувством. Ему тяжело было видеть этот рабочий кабинет, святилище падре, которое было теперь занято посторонним.