Много, очень много лет он не брал его в руки, доверяя войну сыновьям. А сегодня они мертвы. Что же, тогда он сам защитит своих жен и детей. Эта мысль привела его в чувство, дав настоящую цель. Даже пелена безумия сошла с его глаз, и он снова стал тем, кем был всегда: хитрым и жестким правителем, не боявшимся крови. Вопли и удары приближались к храму, а Париама встал напротив входа, закрыв его собой. Вся дворцовая стража умирала сейчас на улице, позволив ему прожить несколько лишних минут.
Уйди с дороги, старик! в храм вошел крепкий юноша лет шестнадцати, в бронзовой кирасе и золоченом шлеме. Его длинный меч, стоивший стада быков, марал кровью каменные плиты пола. Капли стекали с его бронзовых боков, собираясь в небольшую лужицу около сандалий.
Чего ты встал, парень? в храм ворвался невысокий, почти квадратный воин с лицом, искаженным свирепой яростью.
Да тут дед какой-то нерешительно ответил юноша. Позор убивать такого.
Париама, услышав эти оскорбительные слова, взвыл от неслыханного унижения и бросился на паренька, подняв меч над головой. Тот небрежно, даже с легкой брезгливостью, отбил удар и взмахнул драгоценным клинком, перерубив горло старого царя. Тот схватился за шею, из которой толчками била кровь, посмотрел неверяще, а потом упал на бок. Воплей своих жен Париама уже не услышал.
Ух ты, какая пышная! Ну-ка, иди сюда! второй воин дернул на себя Кассандру, которая попыталась спрятаться за жертвенником, и нетерпеливым движением разорвал на ней платье. Он жадно схватил ее за грудь, да так сильно, что на нежной коже тут же проступили пятна, которые скоро нальются синевой.
Успеешь еще, Аякс, поморщился парень.
Да я быстро, плотоядно ухмыльнулся тот и небрежным ударом ладони повалил царевну на пол. Посторожи, чтобы в спину никто ножом не ткнул.
Кассандра истошно завизжала, но воин уже возился на ней, задрав цветной ворох льняных юбок и подбираясь к своей цели.
Да сколько же на ней тряпок! в сердцах крикнул он, Не найти ничего! Да раздвинь ты ноги, сука, а не то зубы выбью!
Да-ар-да-ан-цы-ы! раздался крик на улице. Да-ар-да-ан-цы-ы! Лагерь взяли! Стражу побили! Добычу нашу на корабли грузят!
Да брось ты ее! рявкнул юноша. Бежать надо. Потом повеселимся. Что тебя так разобрало?
Я тебя запомнил, красивая, Аякс с сожалением встал и потрепал рыдающую Кассандру по щеке. Мы с тобой еще не закончили. Когда добычу поделим, моя будешь. Он повернулся к товарищу и произнес. Пошли, брат! Надо ванаксу сказать, кого мы тут нашли. Кстати, ты самого Приама убил. Гордись теперь.
Да нечем тут гордиться, скривился юноша, но роскошное золотое ожерелье с шеи убитого снял. Это ведь добыча, взятая с побежденного врага, и он в своем праве. Старик на него с мечом пошел.
Когда проломили ворота, я выдвинул свое воинство в сторону Трои и послал в разведку пару человек, ахейцев по крови. Они даже в город зашли с оружием, не узнанные никем. Что может быть более обычным, чем воин с копьем и щитом в осажденном городе. И когда войско Агамемнона подошло к богатым кварталам,
храмам и дворцу, я напал на лагерь, истребив его защиту в мгновение ока. Раненые воины и полсотни охраны не препятствие для моего войска. Ворота вынесли за пару минут, а потом начался упоительный, ничем не сдерживаемый грабеж награбленного. И осознание последнего факта погасило во мне все возможные угрызения совести. Теперь это все я имею право забрать себе и разделить между воинами. Вот только вон тех парней побью, которые возмущенной лавиной катятся сюда с горы, на которой стоит Троя, и сразу заберу.
Ахейцы строились в жидкую линию, и я только сейчас понял, во что обошлась им эта война. Да они за несколько месяцев почти половину потеряли. Передо мной стоит не больше трех тысяч человек, десяток колесниц и множество раненых, которые, качаясь, опираются на свои копья. Из ворот Трои потянулись остатки войска Париамы, которые и вовсе выглядели совершенно удручающе. Их едва ли сотни три, и они выстроились у разбитых тараном ворот, не смея спуститься вниз.
Пеллагон! повернулся я к родосцу. Бери всех наемников. Центр твой.
Да, господин, склонился тот. Но нас быстро сомнут.
Не успеют, покачал я головой. Тебе нужно просто продержаться недолго. Абарис! Ставь свою пехоту на правый фланг. Десять шеренг. Построение «кочерга».
Ахейцы учли прежний опыт, и теперь мне не обойти их с тыла. Позади них Нижний город, предместье Трои. В запутанной паутине его каменных ходов можно биться бесконечно долго и потерять множество воинов. Все должно закончиться быстро, убедительной победой. Таков план.
Агамемнон проскакал перед строем на своей колеснице, проорал что-то ободряющее, и ахейцы двинулись вперед. Ровные ряды, шагающие вразнобой, разномастные щиты и копья, редкие доспехи знати, которые идут плечом к плечу вместе со своими воинами. Многие из них ранены, но строй не бросают. М-да Их энергию, да в мирное русло. Гвозди бы делать из этих людей, не было б в мире крепче гвоздей. Хорошо сказал поэт.
Атака прошла так стремительно, что пращники и лучники сделали едва ли по паре залпов, а потом оба войска увязли в привычной свалке, в которую моментально превратился строй.