Правильно говорят, зевнул Ахиллес и крикнул. Форбанта!
В шатер зашла рабыня, взятая на Лесбосе, и встала молча, сложив руки и опустив глаза вниз. Легкий хитон не мог скрыть пышных форм и гибкого стана, но до отнятой у него Гипподамии, дочери Бриса из города Лирнесс, этой девушке было как до неба. Ахиллес разорил родной город своей ненаглядной, убил ее отца и мужа, но собирался привезти Брисеиду домой, во Фтию, и сделать своей женой. Он не видел в этой ситуации ни малейшего противоречия.
Раздевайся и ложись, показал Ахиллес на расстеленные на земле шкуры, и рабыня равнодушно стянула через голову хитон, переступила через него и опустилась на ложе. Ее смазливое личико напоминало сейчас бесстрастную маску. Она не станет плакать и сопротивляться, ведь ей несказанно повезло. Она ублажает господина, а не десяток воинов подряд, как ее товарки в лагере.
А ты, Патрокл, продолжил Ахиллес, иди, Ифиду свою приласкай. Я тебе такую бабу подарил, а ты все о битвах думаешь.
Патрокл вышел из шатра, оглянулся по сторонам и, увидев нужного человека, виновато развел руками. Одиссей, стоявший неподалеку, молча кивнул и пошел в сторону стоянки микенцев, где его уже ждали. Ахейский лагерь шумел и волновался, напоминая ворчащего дикого зверя. Голодные воины злобились, и огромное множество костров, около которых ночевали копьеносцы и лучники, ночью казалось царям тысячеглазым зверем, который вот-вот набросится на них, если не утолить его алчность. Они ведь пришли грабить, а не умирать. Воины со слезой вспоминали первые дни осады, когда сюда со всех сторон текла добыча и толпы красивых рабынь. Вот уже недели две, как с Лемноса нет ни одного корабля. Хоть свой посылай.
Одиссей шел по загаженному песку, перемешанному тысячами босых ног, ловко огибая костры, вокруг которых вповалку лежали воины. Плохо дело, острый глаз пирата, отличавшего парус от морской волны за сотни стадий, тут же уцепился за перемены. Один костер это восемь-девять воинов. Так и было поначалу. А вот теперь у каждого костра сидит не больше семи человек, из которых двое непременно ранены. Кое-кто кашляет надсадно, простудившись на холодном ветру. А вот это кострище не зажигали давно. И вот это тоже. Некому его стало зажигать. Те, кто сидел около них, или в земле уже лежат, или вознеслись к богам в пламени погребального костра, как это принято у племен севера.
Воины смотрят неприветливо, они знают, кто он такой. Не раз и не два Одиссей и другие цари водворяли порядок, карая наиболее горластых из них. Ведь как бы ни был Одиссей против этого похода, но раз уж пришел, надо уйти отсюда с кораблями, перегруженными добычей. Иначе к чему это все? Впрочем, у него осталось еще одно дельце. Он усмехнулся хищно и откинул полог шатра, где сидел Агамемнон, Нестор, Аякс Великий, Аякс Малый, Менелай и многие другие из ахейских царей.
Ну что? хмуро спросил Агамемнон.
Не хочет, развел руками Одиссей, прямо как Патрокл недавно.
Плохо дело, произнес Нестор, седой старец, который, тем не менее, в отваге не уступал молодым. У него две с лишним сотни человек. И среди них ни одного раненого. Наши воины смотрят на них и удивляются. Почему это мирмидоняне вместо того, чтобы вместе со всеми у стен Трои головы класть, баб на Лесбосе воруют, побережье грабят и баранину жрут? Мои мужи очень недовольны. Так и до бунта недалеко.
И его отряд нам бы ой как пригодился, прогудел больший из присутствующих здесь Аяксов. Братец мой двоюродный боец знатный. Он один десятка стоит.
Что вы предлагаете? насупился Агамемнон, который побагровел и задышал часто, словно вепрь перед тем, как взять разгон в сторону охотника.
Мириться надо, веско сказал Нестор. Не дело это. Отдай ты ему Брисеиду. И дары за обиду пообещай.
Верну, махнул рукой Агамемнон, видя, что остальные поддерживают самого разумного из них. Да он и сам понимал, что сделал глупость, но смирить гордыню не мог долго.
Я ему подарки богатые пришлю, сказал ванакс. Могу еще дочь свою в жены дать. Любую, какую захочет. Воины и впрямь волком смотрят. Того и гляди разбегутся.
Я поговорю с Фениксом, воспитателем Ахиллеса, задумчиво произнес Нестор, поглаживая серебристую бороду. Я с ним знаком не один год. Он весьма разумный муж.
Воины хотят домой, пряча глаза, произнес Диомед. Говорят, царь в Микенах другой теперь. А раз так, то за что они воюют?
Они воюют за добычу! прорычал Агамемнон, который понимал, что новой добычи
больше нет, а взять город никак не выходит.
Надо с этим заканчивать, веско обронил Одиссей. Нужно сделать две вещи, царственные. Первая: мы попробуем уговорить Ахиллеса. И вторая: я слышал от купцов рассказ, как Эней взял крепость Наксоса. То ли у него есть деревянный конь, который перешагнул через стену, то ли баран с бронзовым лбом, который разбил ворота. Я долго думал, что это все вранье, а вот сегодня ночью не мог уснуть до самого утра. Я, кажется, понял
Заходите! приветливо махнул рукой вождь мирмидонян, когда в его шатер вошли Аякс и Одиссей, нагруженные едой. Автомедонт, займись, кивнул Ахиллес своему возничему, который сидел тут же, рядом с Патроклом, Фениксом и Неоптолемом, его сыном.