Подумав немного, я прокричал то же самое на лувийском и фракийском языках. Вдруг какой-нибудь дурак не поймет.
Пока Парис надевал доспех брата, Менелай ходил перед войском и что-то орал, вздымая меч. Спартанский царь могуч. Он пониже ростом, чем брат Агамемнон, и не так широк в плечах, но все равно, на редкость силен. И воин из первых, как говорят. Из аргосцев поспорить с ним может только Диомед. Если я хоть что-то понимаю в войне, то сейчас он размотает Париса как щенка. Слишком уж несопоставим класс бывшего пастуха и человека, который каждый год отражает два-три налета с моря и столько же визитов соседей, охочих до его крупного рогатого скота. Профессиональный воин, умудрившийся выжить на протяжении пятнадцати лет непрерывной мясорубки это уже не обычный человек. Он становится сродни танку, который пройдет через строй полуголого ополчения как раскаленный лом сквозь сугроб. Пастушок Парис, хоть и отменный лучник, ему на один зуб.
Два бойца встали друг напротив друга. Могучий, почти квадратный Менелай, который крепко закрылся щитом, и Парис, напоминающий тяжеловооруженного Аполлона, сбежавшего, на свою голову, из Ватиканского музея. Бой начинается с того, что бойцы метнут копья. Так принято.
Бей первым, мальчик, презрительно сказал Менелай, и копье Париса, со свистом рассекая воздух, ударило в бронзовые накладки его щита.
Неплохо, неплохо, покровительственно сказал Менелай, отбрасывая в сторону чужое копье. Ты хотя бы попал.
И он, крутанувшись всем корпусом, ударил так, что щит Париса оказался пробит насквозь, а наконечник копья только чудом не отсек то самое, чем думал Парис, когда крал чужую жену. Даже ткань хитона оказалась прорвана напротив причинного места. Воины обидно захохотали и заулюлюкали, оценив тонкий юмор спартанского
царя, а Парис взвыл, отбросил щит в сторону и вытащил длинный меч с рукоятью, украшенной серебряными гвоздиками.
Удар! Еще удар! Менелай играет с царевичем, легко отражая все его наскоки своим щитом. Он пытается достать Париса, но тот невероятно гибок и быстр. Недостаток воинского мастерства сын Приама восполняет хорошей реакцией. Вот Парис снова отклоняется в самый последний момент, а бронзовое лезвие уже несколько раз просвистело около его идеально прямого носа. Менелай прет как бульдозер, тесня царевича щитом и веером своего меча, а тот все отступает назад.
Так нельзя! скрипнул зубами Гектор. Что же ты делаешь! Зачем пятишься? Споткнешься ведь, олух!
Первоклассный боец Гектор оказался прав, и получилось ровно так, как он сказал. Секундная заминка Париса, под стопу которого попал острый камушек, и опытнейший воин, выжидавший своего часа, тут же обрушил на его голову могучий удар.
Какой хороший шлем! Скажи мне имя мастера, Гектор! Озолочу его! удивленно воскликнул я, когда увидел, как ревет от гнева Менелай, держащий в руках жалкий обломок некогда грозного оружия.
Удар оказался таким, что лезвие, попав в гребень нарядного шлема, просто рассыпалось на куски. М-да, недостаток олова и прямых рук все-таки начал сказываться. Мировой кризис бушует, как никак! Слишком много мышьяка в медь добавили, что ли? С чего бы это металл стал таким хрупким?
Парис, который сначала рухнул как подкошенный, засучил ногами и попытался было встать, но Менелай ухватил его за шлем и потащил по пыльной земле, словно тушу барана. Судя по негромким возгласам, он обещал царевичу много приятных минут, как только доберется до рядов ахейского войска. На счастье Париса, ремешок, с помощью которого шлем держался на голове, лопнул, и царевич ловким кошачьим движением вскочил на ноги и побежал в сторону своих. Его слегка штормило, удар по голове все-таки сказывался, но на скорости бега это почти не отражалось. Царевич очень хотел жить. Он растолкал воинов и скрылся, пока Менелай, достав кинжал, пытался бежать за ним. Тщетно. Мощному, тяжеловесному царю нипочем не догнать худощавого двадцатилетнего парня.
Спартанец бегал вдоль троянского строя и сыпал оскорблениями до тех, пока стрела, которую пустил воин из первого ряда, не ударила его в бок. Менелай неверяще посмотрел на руку, обагренную кровью, а потом медленно осел на землю. Ахейцы возмущенно заревели, а я, подрагивая от нахлынувшего гнева, повернулся к Гектору и спросил.
Кто посмел выстрелить? Кто этот дурак?
Пандар из Зелии(2), виновато развел руками Гектор. Он недалекий парень, но стреляет отменно. Некрасиво, конечно, получилось. Не дело в суд богов вмешиваться. Видимо, придется нам сегодня все-таки подраться.
А ведь ты сделал все, чтобы этого не произошло, услышал я голос царя Париамы, который подъехал на колеснице и встал позади нас. Он правил сам, а за его спиной ехал толстяк Антенор, который слез и молча застыл рядом. Его сыновья стояли тут же, в общем строю. Париама совсем не изменился. Ведь нельзя поседеть еще больше, если твои волосы и так белее снега. Его глаза по-прежнему остры и насмешливы, и я в очередной раз почувствовал себя подростком, которого застали за выдавливанием прыщей.
Молодец, зятек! укоризненно смотрел на меня Приам. Не ожидал от тебя такой прыти. Ты взрослеешь и умнеешь. А вот у многих моих сыновей с годами прибавляется только количество прожитых лет. Скажи, это ведь ты натравил Эгисфа на Клеодая? Ты! Можешь не отвечать, это и так понятно. Ну и кто просил тебя это делать?