Измена?
Ничего, хороший левак только укрепляет семью.
10
На следующий день Олег попробовал общаться со своим отражением в бассейне соседней гостиницы, но помешали злые и умные индийские дети. В результате он только нанюхался хлорки. Видимо, к этой практике он не был пока готов.
Зато после обеда случилось нечто необычное.
Это произошло, когда он уже около часа сидел в луче фонаря, созерцая черный силуэт на стене. Одновременно он старался контролировать ум, но весь контроль сводился к мысли о таком контроле, всплывавшей в промежутке между другими мыслями, которые возникали непонятно где и как без всякого спроса. Контролирующая инстанция почему-то никогда не оказывалась наготове при появлении того, за чем ей надо было следить, зато все остальное время, бодрая и звонкая, была на самом виду.
Ему вспомнился анекдот из античной истории: лежащий в своей бочке Диоген и Александр Македонский.
"Чего ты хочешь, киник?"
"Не заслоняй мне солнце".
Ответ, достойный остроумной тени.
Олегу представился Александр в полном боевом облачении, окруженный короной солнечного света. Зрелище было, конечно, жутким. Философские диалоги с властями следовало фильтровать Диогену повезло, а вот Архимеда прирезали прямо над чертежами. И Сократу тоже пришлось выпить яду, так и не досмотрев, кто там гуляет по Верхней Дороге Отчего-то от этой мысли стало не по себе.
Олег подумал, что любая попытка успокоить ум, исходящая из самого ума, похожа на желание тени убрать предмет, который заслоняет ей солнце. Потом ему пришло в голову, что пространство мыслей одномерное, потому что мысли всегда возникают одна после другой, как отрезки прямой, следующие друг за другом. Клин клином вышибают, поэтому, пытаясь контролировать ум, люди молятся или читают мантры
Вспомнив о мантрах, он машинально принялся начитывать "ом нама шивайя", и через несколько минут заметил, что, как всегда, без особых проблем думает поверх священного бормотания: мантра стала повторяться механически, и ей можно было не уделять внимания, как жужжащему холодильнику или радиомузыке за стеной.
В сознании присутствовали и другие еле заметные мыслешлейфы, которые как бы думали сами себя, не требуя от него ни внимания, ни даже участия. Но они тоже были видны по очереди: чтобы осознать какой-нибудь из них, следовало перестать замечать остальные.
"Сколько бы шарманок ни работало в голове, подумал Олег, я все равно могу находиться только в каком-то одном месте"
Пространство мысли было одномерным по очень простой причине его единственным измерением был он сам. Олег снова вспомнил Платона:
"Люди обращены спиной к свету, исходящему от огня, который горит далеко в вышине"
Интересно. Он никогда не задумывался об этом раньше, но воспринять такое долгое предложение можно было одним-единственным способом пропуская его, слово за словом, как нитку, в игольное ушко того единственного измерения, которое он только что открыл.
Это происходило очень быстро, но при желании можно было увидеть, как именно: с каждым словом общая картина усложнялась, мерцая в сознании, будто изображение, создаваемое бегущим по кинескопу электронным лучом.
"Люди обращены спиной к свету"
Возникло что-то вроде уткнувшихся лбом в пол мусульман с ярко освещенными на спинах халатами.
"Исходящему от огня который горит далеко в вышине"
Появилось подобие костра, который унесся на вершину горы и превратился в яркую точку.
А затем случилось нечто неожиданное между ним и этой точкой пронеслась быстрая тень, словно какая-то птица закрыла на миг крыльями источник света.
Олег успел увидеть, куда улетела птица сделав несколько кругов в темноте, она метнулась в сторону и села на какую-то ровную плоскость. Олег вгляделся в нее пристальнее и понял, что видит собственную тень на стене перед кроватью.
От испуга он неловко дернул головой и почувствовал боль в шее кажется, ухитрился растянуть какую-то крохотную мышцу.
Видимо, тень хотела больше внимания.
"Вот почему духовно богатому человеку так трудно попасть в рай, подумал Олег. Потому что у него в голове очень много верблюдов, с которыми он ни за что не хочет расстаться. Караваны сокровищ. А рай это игольное ушко".
11
"Когда с кого-нибудь снимут оковы, заставят встать, повернуть шею, пройтись, взглянуть вверх в сторону света, ему будет мучительно выполнять все это, он не в силах будет смотреть при ярком сиянии на вещи, тень от которых видел
раньше Да еще если станут указывать на ту или иную мелькающую перед ним вещь и задавать вопрос, что это такое, и вдобавок заставят его отвечать!"
Хорошо еще, что рядом не было пытливого и требовательного Главлита, с которым пришлось бы обсуждать мелькнувшее в темноте.
Из платоновского текста следовало, что верхнюю дорогу можно увидеть но никаких практических методов "снятия оков" описано не было. Впрочем, все вопросы можно было задать тени.