Оставляя в небе чёрный дымный хвост, самолёт упал по ту сторону Волги и взорвался.
Лётчик приземлился, точнее приводнился на мелкое место у берега, совсем близко от аэродрома.
Злой и мокрый прибежал он к командному пункту и закричал что есть духу:
Почему, чёрт возьми, меня никто не прикрывал?
К Рахимову подошёл Максимов и заметил:
Если я правильно понял инженера Петрова, то в гибели своего самолёта виноваты вы сами, старший лейтенант!
А что вы с Петровым понимаете в технике пилотирования? с сердцем отпарировал Юсуп.
А то, что вы передали ногу, отрезал Максимов.
Что?! воскликнул поражённый Рахимов. Петров не мог этого сказать! Один только Соколов замечал этот мой недостаток. Эту ошибку и лётчики-то, я уверен, не заметили.
А вы спросите у инженера, предложил Максимов. В самом деле, как он мог заметить?
...Возвращались самолёты из Торжка. По дороге, изменив курс, они перехватили гитлеровцев, пытавшихся бомбить их аэродром, и основательно потрепали стервятников. На этот раз «баланс» в «бухгалтерской книге» военных действии был подведён с большим превышением в нашу пользу. Наши потеряли семь истребителей, а сбили двадцать пять вражеских машин.
Соколов почувствовал, что попал впросак, когда сгоряча крикнул о ноге. Теперь его обязательно спросят, откуда он знает технику пилотирования. Надо как-то ответить. Но что? Притвориться и сказать, что без всякого смысла крикнул про какую-то ногу? Рахимов не дурак, не поверит. Начнёт присматриваться, сравнивать со своим командиром, искать черты сходства. Может, узнает?
Соколов ещё до налёта собирался в штаб воздушной армии, а сейчас решил ехать незамедлительно, но не успел.
Он уже сидел в кабине полуторки, когда подошли Рахимов и Максимов.
Позвольте узнать, товарищ инженер, начал Рахимов, откуда вам известно, по какой причине я во время воздушного боя сорвался в штопор?
А самому-то вам причина известна? невозмутимо спросил в свою очередь Соколов.
Мне-то конечно. А вот почему вы упомянули о ноге? Откуда вам знакомы такие тонкости лётного дела?
Сам летал когда-то в аэроклубе, нехотя ответил Соколов. Как-нибудь расскажу. А сейчас надо в штабарм. А вам, старший лейтенант, советую поскорей переодеться.
Позвольте. Рахимов поставил ногу на подножку машины. Вы лучше сейчас скажите! Зачем откладывать? Меня очень интересует, откуда вы такой к нам свалились? Думаете, мы, лётчики, не замечаем, как дельно вы поучаете нас?
Если уж вам так хочется узнать, откуда мне известны все тонкости лётного дела, спокойно ответил Соколов, могу сказать. Я бывший лётчик-спортсмен. В Польше не один рекорд по высшему пилотажу принадлежал мне.
Значит, вы польский лётчик? спросил Юсуп.
Был им когда-то!
Благодарю за откровенность. Я вполне удовлетворён вашим ответом.
Шагнув в сторону, Рахимов взял под козырёк. Машина тронулась.
Юсуп долго смотрел вслед автомобилю.
Подозрительный человек! сказал он Максимову.
Спортсмен, откликнулся Максимов.
Я убеждён, что он лётчик-профессионал, возразил Юсуп. Он даже сейчас способен полететь на истребителе.
Идите в самом деле переодеваться! Максимов улыбнулся.
И взвился сокол
В воздухе «тигрёнок-младший» вёл себя отлично. С трёхкилометровой высоты Рахимов пикировал почти до самой земли, развивая бешеную скорость. От огромной физической нагрузки у лётчика даже становилось темно в глазах. Но Юсуп был доволен самолёт ему попался отличный.
Ну, как
я летал? спросил лётчик инженера Петрова. Опять ногу передавал?
На этот раз не заметил. А вообще советую помнить о ноге, особенно на глубоком правом вираже.
Спасибо за совет, товарищ инженер-капитан! Вы правы. На вираже у меня правая нога невольно срывается. Иногда дёрнет так, что чувствительный самолёт резко меняет положение.
Лётчик-истребитель должен чувствовать движение своей машины, как хороший скрипач звучание своего инструмента.
Да вы к тому же и поэт! Рахимов улыбнулся. Только лётчик, влюблённый в своё дело, может так говорить. Вспоминаю слова Юрия Александровича: лётчик на своём истребителе должен выводить линии фигур высшего пилотажа как художник. Он учил меня...
Чему Соколов учил Рахимова, Соколов так и не узнал. Послышалась команда, призывающая всех офицеров немедленно явиться на «КП».
В землянке командного пункта стало тесно. Несколько лётчиков стояли в тамбуре и, вытянув головы, старались расслышать, что говорит полковник Бородин. Командир полка с указкой в руке объяснял у большой карты Калининской области боевую обстановку.
Вот здесь и здесь, указка остановилась в местах, обведённых чёрными кругами, расположены крупные авиационные базы неприятеля. Отсюда их бомбардировщики делают налёты на Москву. Разведка донесла, что на этих аэродромах большое скопление машин. Командование фронта приказало ликвидировать фашистские авиабазы. Задача поручена дивизии лёгких бомбардировщиков и нашему полку. Прошу отметить эти места на картах. Бомбардировщики пойдут над нашим аэродромом двумя группами: одна в два ноль-ноль, другая в два часа пятнадцать минут. Нам приказано присоединиться, сопровождать корабли до цели, а также принять участие в разгроме аэродромов. Пусть враг узнает, что советские лётчики хорошо умеют давать сдачу... Командиры эскадрилий получат указания у начальника штаба и проинструктируют вас. Всё понятно, товарищи офицеры?