И тут-то он вспомнил о золоте. Ненужное, казалось, богатство может пригодиться. А что, если ещё раз испытать, какую власть имеет золото над человеком? Если Евдокимов честен, он всё расскажет в районном центре, а если проходимец, то всё равно завладеть богатством ему не удастся. Каким бы он ни был следопытом, ему не найти ту впадину в густом кустарнике, где скрыт котлован. Узнать это место может только он, Соколов, и то с большим трудом, если набредёт
на сосновый холмик... А если этот плотник не найдёт золота, то обязательно вернётся и постарается поставить больного на ноги. Покажет Соколов месторождение или нет это ещё вопрос; главное сейчас окрепнуть, а там будет видно! Другого выхода нет, надо рискнуть.
Вы уйдёте в район, Пётр Иванович, еле слышно сказал лётчик, а со мной всякое может случиться... У меня к вам большая просьба.
Евдокимов насторожился.
Когда я блуждал по тайге, продолжал лётчик, то случайно нашёл золото, огромное богатство, целый котлован намыла сама природа, и недалеко отсюда.
Соколов достал из кармана узелок с золотым песком и кусочек бересты, на котором был нацарапан план, и протянул всё это Евдокимову.
Пожалуйста, передайте всё это местным властям. Если я умру, они разыщут. А если застанете меня живым и я поправлюсь, до гроба буду благодарен.
Евдокимов медленно развязал узелок и стал пересыпать золотой песок с ладони на ладонь. Ничто не выдавало его волнения, кроме лёгкого румянца, окрасившего скулы.
Правильное золотишко! Целый котлован, говорите? заметил он безразлично, но несколько более глухим голосом.
Соколов уже не слышал этого вопроса. От высокой температуры и напряжения, вызванного разговором, у него кругом пошла голова; казалось, земля опрокидывается. Больной, измученный человек немигающими глазами смотрел ввысь. На закате солнца в небе появился чуть заметный серп луны.
...У огня лежит и стонет тяжко больной. А напротив его, привалившись к стволу могучего дерева, бодрствует случайно встреченный им человек, угрюмо смотрит на огонь и прислушивается. Больной тяжело дышит, зовёт в бреду какую-то Нину, жалобно шепчет что-то бессмысленное, потом кричит: «Оставить самолёт! Что же ты не прыгаешь, Саша?»
Бородатый человек подкидывает ещё валежника в костёр.
Когда засерел ранний рассвет, он вскинул за плечи свой мешок. Потом снял его, развязал и положил около больного кусок хлеба и немного сала. Ещё раз, крякнув, он взвалил на спину свою ношу и, осторожно ступая, словно проверял после каждого шага, прочно ли его держит земля, ушёл искать золото.
Схватка у костра
Соколов по-прежнему в бессознательном состоянии лежал у потухшего костра. Хлеб и сало были не тронуты.
«Это хорошо, подумал Евдокимов. Значит, двойная доза снотворного, которую я ему дал, подействовала. Счёт дням он не помнит, скажу ему, что не уходил в район, боялся оставить его одного. Немало придётся повозиться с больным, пока он будет в состоянии указать место, где находится золото. Но игра стоит свеч».
Таблеток с мудрёным латинским названием Евдокимову, конечно, было жаль: самому могут пригодиться. Его снабдили ими люди, пославшие его сюда, в тайгу, полную непредвиденных и ожидаемых опасностей. Они говорили, что это новое и верное средство. Сколько ему здесь скитаться неизвестно, а от укуса зловредного таёжного кровососа можно легко заболеть. Но придётся поделиться своим запасом. Иначе больного не подправить.
Соколов уже не стонал, а хрипел. У него потрескались губы, рот был открыт. Тонкая струйка холодной воды из чайника освежила его. Сначала он поперхнулся, потом его начал душить кашель. Евдокимов приподнял ему голову, и кашель постепенно прекратился.
Больной открыл глаза и долго не отводил застывшего взгляда от своего таёжного спутника.
Не узнаёте, Юрий Александрович? Я Евдокимов.
Пить хочу, с трудом выговорил Соколов.
Евдокимов дал Соколову воды и одновременно положил ему в рот две таблетки.
Глотайте, вам поможет!
Соколов тихонько застонал.
Вскоре ему стало немного лучше. Сознание прояснилось.
Спасибо, Пётр Иванович! поблагодарил он. Вы в район ходили?
Что вы, Юрий Александрович! Да разве я вас в таком состоянии оставлю одного?
Признаться, неважно себя чувствовал, сказал Соколов. Долго я лежал без сознания?
Порядочно! Примерно, часов десять прошло. Наверно, проголодаться успели? Сейчас запалю костёр, сварю кашу.
«Таёжный доктор» накормил больного с ложечки, совсем как заботливая няня и тот уснул.
Евдокимов умаялся после долгих и тщетных поисков золотых россыпей. Трудной оказалась эта трёхдневная «прогулка» по тайге. Черти, что ли, этот клад стерегут! Всё равно он его достанет. Евдокимов стянул с себя сапоги, насквозь промокшие за трое суток скитаний,
разложил для сушки у костра портянки, глубоко вздохнул, вытянулся и крепко заснул, повернув коричневые пятки к огню.
...Больной проснулся оттого, что его мучила жажда.
Пить!.. попросил он.
Ответа не последовало.
Тогда лётчик с большим трудом поднялся на локте и огляделся. Таёжная ночь раскинулась звёздным шатром. На тёмном небе висела бледная оранжевая луна, похожая на дольку апельсина.