Вот видите, совсем не зря мы сюда пришли, сказал Серёгин, показывая две пули. Калибр «8,45». Не из нашего пистолета стреляли, а из заграничного. Медведь совсем молодой и был завидного здоровья. Убили его выстрелом в голову, второй раз стреляли для страховки, когда зверь повалился. Пуля прошла насквозь и углубилась в землю. У товарища Соколова был какой пистолет?
«ТТ» в один голос ответили Морозов и Рахимов. Но он во время пожара висел в пилотской рубке.
Значит, стрелял диверсант.
А вы можете определить, когда это случилось? спросил крайне заинтересованный Рахимов.
Судя по тому, как разложился труп, неделю или дней пять тому назад. Нелегко найти след.
Теперь даже и Рекс не поможет след выветрился, заметил Клюев.
Важно, что мы на правильном пути, уверенно сказал Серёгин. Диверсант тут был, это факт, и, немного подумав, добавил: Что ж, будем искать, а сейчас нужно выяснить, откуда он пришёл сюда и куда направился, а также зафиксировать точно след. Товарищ Клюев, возьмите в помощь Шмакова и ещё двух бойцов, обследуйте всё вокруг.
Есть, товарищ майор, ответил сверхсрочник, будет сделано. Разрешите, на всякий случай, взять с собой Рекса.
Вскоре послышалось урчание авиационного мотора.
Летит! закричал механик Морозов. «У-2» летит! В долине уже горели три костра, указывая место посадки.
Через полчаса лётчик Рахимов пошёл в качестве наблюдателя в первый разведывательный полёт.
Район, где должны производиться поиски, был разбит на секторы. Решили, что над каждым участком лётчик будет летать так же, как при опылении лесов или полей: на высоте в пятьдесят-сто метров.
Первый двухчасовой полёт ничего не дал. Во втором полёте наблюдателем был Морозов. Хотя время уже подходило к вечеру, но им повезло: километрах в двух, за большими зарослями, они нашли поляну гораздо большую, чем та, с которой поднялись. «Отсюда «Ли-2» свободно может взлететь», подумал Морозов.
На четвёртом заходе лётчик и механик одновременно увидели пепелище. Механик попросил пилота покружиться над пожарищем.
А вдруг мы увидим командира и штурмана!
Надежды не оправдались.
Кругом ни одной живой души.
Вернувшись, бледный, взволнованный Морозов вышел из машины и крепко сжал руку Рахимова.
Мужайся, Юсуп! Они погибли. Только что видел остатки самолёта.
Где? всё, что мог произнести лётчик.
Отсюда километра два-три, сейчас пойдём.
Серёгин и Морозов шли впереди, освещая путь карманными фонарями. Люди приблизились к куче обгоревшего металла и пепла, к тому, что совсем недавно было краснокрылым красавцем самолётом.
Приблизились пограничники. Все стояли молча, сняв фуражки.
Морозов впился глазами
в груду скрюченных металлических обломков, стараясь разглядеть в них знакомые детали машины, которую он так хорошо знал и любил, и вдруг вскрикнул:
Вон там рука!
Чёрная обугленная рука с растопыренными пальцами торчала из кучи пепла.
Утешать трудно и не нужно, тихо сказал Серёгин. Все мы разделяем ваше горе.
На рассвете приступили к работе. Из-под обломков извлекли два совершенно обугленных трупа и бережно положили их чуть поодаль на траву.
Пограничники стали на траурную вахту у тел лётчика Соколова и штурмана Гришина.
Обширная поляна, на которой сгорел «Кречет», в эти дни превратилась в аэродром. То и дело опускались и поднимались зелёные, похожие на стрекоз, У-2. Из Москвы прилетели два больших транспортных самолёта. На них прибыли члены комиссии по перелёту обследовать на месте причины катастрофы. Доставили в тайгу цинковые гробы. В них запаяли тела погибших.
Воздушные корабли поднялись в воздух и взяли курс на запад. Простившись с пограничниками, улетели Рахимов и Морозов. Бойцы стояли молча на старте, провожая глазами самолёты, пока чёрные точки не растворились в небе.
Одно задание выполнено: потерпевшие аварию лётчики, живые и мёртвые, отправлены в Москву. Теперь надо все силы бросить на поиски диверсантов. По их следу по приказу майора идёт поисковая группа во главе со сверхсрочником Клюевым. Она отправилась сразу же после того, как был найден сгоревший «Кречет». И пока Серёгин с оставшимися бойцами находились на месте аварии, наверное, уже ушла на порядочное расстояние, если только не потеряла след.
«Сверхсрочник в разведке не новичок», думал Серёгин, вспоминая обстоятельный доклад Клюева, сделанный им ещё до прибытия самолётов. Он обследовал поляну, на которой нашли остатки «Кречета», и её окрестности.
Невысохшая после ливня трава кое-где сохранила отпечатки примявших её ног. На муравьиных кучках отчётливо были видны оттиски подошв.
Человек, убивший медведя, докладывал Клюев, сначала шёл ровным шагом, потом остановился, вдруг сорвался и что есть духу бросился к самолёту.
Может быть, человек увидел пожар и побежал, чтобы спасти кого? спросил Серёгин.
Вполне возможно, согласился Клюев. След, оставленный грубым сапогом, примерно сорок третьего размера, тут у пожарища исчезает. И, что странно, откуда-то появляется другой человек. Этот носит сапоги сорокового сорок первого номера. Ошибки быть не может, следы совсем разные. Не только размер и форма подошвы другие, но и походка. Один ходит тяжело, глубоко вдавливает ногу в землю, это особенно отчётливо видно по оттискам на муравьиной куче, другой ступает легко. Мы, конечно, засняли все эти следы. Должно быть, нарушитель границы опустился где-то поблизости.