Давид, Хандут и девушка прибыли в Сасун. Давид был весь в крови.
Хандут! сказал он. Нагрей воды, я хочу вымыться. Разделся Давид, в корыто большое влез.
Посмотрела Хандут на правое его плечо, видит: Ратный крест стал черный, как сажа.
Ахнула Хандут-хатун и горько заплакала.
Ты что, Хандут? спросил ее муж.
Давид! сказала она. Ратный крест у тебя на плече стал черный, как сажа.
И тут вспомнил Давид клятву, что дал он Чымшкик-султан, и ударил себя рукой, по лбу.
Ах! простонал он. Я клятвопреступник! Вот почему Мгер меня и осилил. Я поклялся ей, что вернусь через семь дней, а прошло семь лет!
Не уезжай, Давид! молвила Хандут-хатун. Счастье тебе изменило.
Ты преступил клятву и утратил былую силу. Сражаться ты больше не можешь.
Нет, молвил Давид, мое слово крепко. Я еду.
Взял Давид меч-молнию, сел на Конька Джалали, поехал в Хлат, коня перед самым дворцом осадил.
Высунулась в окно Чымшкик-султан.
Давид! сказала она. Ты дал мне клятву воротиться через семь дней, а прошло уже семь лет. Я так и не вышла замуж все тебя жду.
Я забыл свою клятву, признался Давид. А нынче вспомнил и вот, как видишь, приехал. Выходи сразимся.
Дай мне час времени, сказала Чымшкик-султан. Я только надену доспехи, вооружусь и выйду к тебе.
Давид привязал коня у ворот:
Конь мой пусть побудет здесь, а я пока что пойду в реке искупаюсь.
Разделся Давид ,и вошел в реку.
Берег зарос густым камышом. Дочь Чымшкик-султан спряталась в камыше. Прицелилась она, тетиву натянула и пустила стрелу. Полетела ядовитая стрела, вонзилась Давиду в спину, сердце пробила и вышла через грудь.
Взревел Давид, как семьдесят буйволов. Рев его долетел до Сасуна.
Ой, горе, горе! воскликнул Кери-Торос. Погиб Давид, осиротело наше Сасунское царство!
Тут Горлан Оган как крикнет:
Дави-и-ид!.. Не бойся! Мы на помощь к тебе идем!
Сели на коней Кери-Торос, Горлан Оган, Чинчхапорик, Хор-Манук, Хор-Гусан и помчались к реке Хлат.
Давид, мальчик ты мой! Кто пустил в тебя стрелу? опросил Кери-Торос.
Не знаю. Кто-то из камыша, отвечал Давид.
Пошли сасунцы в камыш, долго искали, наконец увидели пригожую девушку, лежавшую на спине. Ее так напугал рев Давида, что она умерла от страха.
То была дочь Чымшкик-султан от Давида. Когда Давид про это узнал, то сказал:
Это мое семя. Я нарушил клятву, и семя мое меня погубило.
Произнес эти слова Давид и скончался. Приказал долго жить.
Конек Джалали взбесился. Вскочил на дыбы, оборвал привязь и поскакал. И сколько прохожих ни встречал он на своем пути, всех топтал копытами; сколько лошадей и другого скота ни встречал, всех топтал, убивал. Вихрем прилетел он в Сасун и остановился у дворца Хандут.
Вышла Хандут, смотрит конь прискакал, а хозяина нет.
Кери-Торос сказал:
Давайте посадим Давида в седло, привяжем к коню, чтобы не упал, и двинемся в Сасун джигитуя, с песней на устах может статься, Хандут не догадается, что умер Давид.
А Хандут-хатун глядит на все четыре стороны живым или мертвым вернется Давид?
Смотрит, все люди едут песни поют, джигитуют, только Давид неподвижно сидит в седле, ни направо, ни налево не наклоняется, в играх участия не принимает.
Догадалась Хандут-хатун, что ее Давид мертв, и застонала, запричитала:
Достойный пришел,
Недостойный пришел,
Лишь удалый Давид
Домой не пришел.
Верго стоял с нею рядом на кровле.
Не плачь, Хандут-хатун! сказал он. Давид умер, но тебе в утешенье остался я. Удальца Давида ты лишилась теперь я буду твоим мужем и господином.
Как услышала Хандут-хатун гадкие эти слова, поднялась она на крепостную стену, молвила:
Умер Давид и солнце для меня погасло. Нет у меня больше в жизни отрады.
И бросилась вниз.
Головой ударилась о камень, в камне пробила яму, и превратился тот камень в ступу.
Где ударилась грудью Хандут-хатун, там, под сасунской крепостью, доныне бьют два ключа.
Куда упали семь кос Хандут-хатун, там до сей поры высятся семь черных столбов.
Ступа еще и сейчас лежит подле крепости сасунцы в ней просо толкут.
Отцы города Сасуна, сорок епископов, сорок архимандритов, сорок священников и простой люд сасунский завернули Давида и Хандут в саваны, друг с другом связали, а затем, молитвы творя, плача, рыдая, на Цовасар понесли и там погребли возле храма Богородицы-на-горе.
Семь дней скорбел Сасун.
Умерли Давид и Хандут. А вам и детям вашим долго жить приказали.
Ветвь Четвёртая. Мгер Младший
Часть первая
МГЕР ОПЛАКИВАЕТ СМЕРТЬ ОТЦА
Весть о кончине родителей до него не дошла. Вместе с сорока неженатыми юношами и сорока молодыми девушками он пировал, семилетнее вино пил, чтобы боль от проклятья отцовского заглушить.
Вачо Марджо нарочно держал его в неведении. Он так рассуждал: «Пусть Мгер позабудет отца своего и родной Сасун, пусть останется у нас навсегда и превратится в мощный оплот нашей страны!»
Некоторое время спустя Чымшкик-султан прислала из Хлата Кери-Торосу письмо: