Шрифт
Фон
«Голос начищенной меди»
А. Флярковскому
Голос начищенной меди,
ты в детство зовешь меня.
Туда,
где сады соседей
обшаривала ребятня.
Туда, где, от пыли
желт,
полк через город
шел.
А мы, уяснив для себя
значение этого факта,
от зависти черной сопя,
смотрели на музыкантов.
Они нам казались
богами,
поющими песню свою.
Ничуть они нас не ругали.
И мы, торопясь,
подбегали
к последнему в этом строю.
Шагал он особенно веско,
хоть был без особых примет.
К себе прижимал, как невесту,
рокочущий инструмент.
И шли мы,
шеренгой равняясь,
сквозь город
до самых казарм.
И солнцем до слез наполнялись
распахнутые глаза
А после
немало отметин
на сердце оставили дни
Под голос начищенной меди
товарищей я хоронил.
Звенящий решительный голос
в теплушки с перрона проник.
Стояли любимые,
сгорбясь.
А мы уезжали от них
Никто нам, товарищ, не скажет,
что нас обделила
судьба
Но если над миром
однажды
тревожно зальется труба
Сквозь ураганный ветер,
по ноздреватому льду
я за тобой пойду,
голос
начищенной меди!
Следы
Я люблю,
когда над городом
снег,
неуверенно кружащийся,
ничей.
Неживой,
мохнатый,
медленный снег
одевает в горностаи
москвичей.
В горностаевом пальто
идет студент.
В горностаи
постовой разодет
Я люблю смотреть на белую рябь.
Фонари плывут над улицей
горят.
Как наполненные пламенем
ноли,
по-домашнему
горят фонари.
Пухлый снег идет,
и я за ним бегу.
Снег запутался в сплетенье кустов
На снегу,
на очень тихом
снегу
восклицательные знаки
следов!
Города
Города, начинающиеся с вокзалов
Есть у каждого города
возраст и голос.
Есть одежда своя.
И особенный запах.
И лицо.
И не сразу понятная гордость
Города, города!
Сколько было вас
разных?!
Деревянные,
каменные,
глинобитные,
будто гвозди,
в промерзшую землю
забитые,
города,
где любовь,
и работа.
И праздник
Сколько раз, города,
вы
бежали навстречу,
задирая над нами кулаки семафоров?..
Становился все ближе,
различался все резче
и домов
и заборов запутанный ворох
Города,
озорные и полные грусти
Сколько раз
к запыленным вагонам несли вы
папиросы и яблоки,
рыбу и грузди,
крутобокие дыни,
размякшие сливы!
Пиво в кружках тяжелых
и пиво
навынос
А вокзал,
как пальто для мальчишки,
на вырост!
Так и кажется:
он из грядущего года,
из грядущего года,
не от этого
города..
Отправленье.
Под самые тучи запущен
паровозный гудок.
И, рванувшись на запад,
остаются в прошлом,
остаются
в будущем
города,
начинающиеся с вокзалов
«Я жизнь люблю безбожно!..»
Я жизнь люблю безбожно!
Хоть знаю наперед,
что
рано или поздно
настанет мой черед.
Я упаду на камни
и, уходя во тьму,
усталыми руками
землю обниму
Хочу,
чтоб не поверили,
узнав,
друзья мои.
Хочу,
чтоб на мгновение
охрипли соловьи!
Чтобы,
впадая в ярость,
весна по свету шла
Хочу, чтоб ты
смеялась!
И счастлива была.
Реки идут к океану
Реки Сибири,
как всякие реки,
начинаются
ручейками.
Начинаются весело,
скользкие камни
раскалывая, как орехи
Шальные,
покрытые пеной сивой,
реки
ведут разговор
Но вот наливаются
синей силой
тугие мускулы волн!
Реки
еще в становленье,
в начале,
но гнева их страшится тайга,
они на глазах взрослеют,
плечами
расталкивая берега.
Они вырастают из берегов,
как дети
из старых рубах
В песок не уйдя,
в горах не пропав,
несут отражение облаков
Смотрите:
им снова
малы глубины!
Они нараспев текут.
Они уже запросто
крутят турбины.
Плоты на себе волокут!
Ворчат
и закатом любуются медным,
а по ночам
замирают в дреме
Становятся
с каждым пройденным метром
старее и умудренней.
Хотя еще могут,
взорвавшись мгновенно
и потемнев,
потом
тряхнуть стариною!
Вздуться,
как вены,
перетянутые жгутом!
Но это
минутная вспышка
А после,
освободясь от невидимых пут,
они застывают
в спокойной позе
и продолжают путь.
То длинной равниной,
то лесом редким,
уравновешенные и достойные,
реки легенды,
реки истории,
красавицы и кормилицы
реки.
И солнце восходит.
И вянут туманы
Свое отслужив,
отзвенев,
отсказав,
реки
подкатываются к океану,
как слезы к глазам.
Крик родившихся завтра
Все казалось обычным.
Простым
Но внезапно,
зовя и звеня,
крик
родившихся завтра,
родившихся завтра,
ворвался в меня!
Слышу я:
по Земле,
качаясь, как в зыбке,
не боясь ни черта,
краснощеко и весело
горланят язычники
нам
не чета!
Я их вижу
мне время тех дней не застит,
не прячет во мгле.
Я их вижу:
широких,
красивых,
глазастых
на мудрой Земле!..
Я их вижу,
порою таких же усталых,
как в мои времена.
Но они
даже звездам поклоняться не станут
(а не то что чинам!)
Крик
родившихся завтра,
как сигнал на поверку,
сердцем ловлю
Кройте!
Кройте,
родные мои Человеки.
Я вас очень люблю.
Матерям не давайте покоя!
Кричите!
Кричите!
Все простится потом
Я вас так люблю,
как любят мальчишки
босиком
бродить под дождем!
Я вас так люблю,
как влюбленные любят
сумрак лесов
Я вас так понимаю,
как усталые люди
понимают сон
Я мечтаю о вас.
Ожидаю вас жадно
ночи
и дни.
Крик
родившихся завтра,
родившихся завтра,
поскорей зазвени!
Телеграммы
Неужели ты такая же, как эта?..
За окном звенит разбуженное лето.
Нас хозяйка дома
в гости пригласила.
Ничего не скажешь,
да,
она красива.
Да, красива.
Мы об этом ей сказали
И она глядит глубокими глазами,
чуть раскосыми,
зелеными, сухими.
Муж ее какой-то физик или химик.
И слова ее доносятся как эхо:
«Он сейчас в командировке
Он уехал»
Никакой я тайны выдать не рискую
телеграмму он прислал:
«Люблю.
Тоскую».
И еще одну:
«Тоскую.
Жду ответа».
Неужели ты такая же, как эта?..
Вот сидит она
красивая, не спорю.
Вот сидит она,
довольная собою.
И смеется,
и меняется мгновенно.
А глаза ее
предельно откровенны!
А глаза ее играют,
завлекая,
обещая,
предлагая,
намекая
Никогда ханжой я не был,
слышишь не был!
Но сейчас поверю я
в любую небыль
в наговоры,
в сплетни,
в выдумку любую.
Телеграмму я послал:
«Люблю.
Тоскую».
И еще одну:
«Тоскую.
Жду ответа».
Неужели ты такая же, как эта?..
Мы молчим и курим.
Тихо тянем пиво.
А хозяйка говорит:
«Совсем забыла!
Я сейчас»
И щеки тушит
о ладони.
И подходит к телефону в коридоре.
Называет адрес
длинный, очень странный,
говорит:
«Прошу,
примите телеграмму»
И с усмешкой, торопливо и привычно
говорит:
«Любимый!
Все идет отлично.
Не скучай.
Твоя.
Целую.
Жду ответа».
Неужели ты
такая же,
как эта?!
Шрифт
Фон