Ну, ребята, поехали.
До дому, до хаты?
Нет. В город К., на площадь Геринга.
Зачем? удивились мои спутники.
Дело есть. Нужно.
В город К. мы влетели с ракетной скоростью. Старшина лихо миновал КПП, помахав девушке-постовому у шлагбаума. Машина остановилась на площади у готического стиля здания городской ратуши. Это и была площадь Геринга, как нам сообщил старый поляк в выгоревшей, порыжелой конфедератке.
О-то, о-то, проше пана, туварища плац Геринга, пся его мама.
Перед ратушей бугрились небольшие черные прямоугольники, обсаженные цветами. В центре помещался обелиск с металлической красной звездочкой на верхушке. Это были могилы наших братьев, павших в боях за Советскую Родину, за освобождение народов от фашистского кошмара.
Я подошел к памятникам. Вечернее солнце золотило вырезанные в камне буквы. Я снял фуражку. Подошел притихший старшина и снизил голос до шепота:
У вас тут кто-нибудь лежит. Родич или друг?
Я покачал головой и подумал о том, что все эти похороненные здесь люди были когда-то мне близки и дороги так много общего нас объединяло.
Я подошел к центральному обелиску и увидел то, что искал. На черном мраморе горели буквы:
Гвардии майор Мартынято Виктор Иванович,
уроженец г. Киева.
Зверски замучен фашистскими палачами.
Вечная слава героям, павшим в боях за Родину.
5.10.1910 г.19.4.1944 г.
В верхней части обелиска, в белом фарфоровом диске, помещался портрет худощавого смуглого человека с доброй улыбкой и детски-наивным взглядом.
Не тот! Ничего общего с тем майором! Ах, сволочь! Ну погоди.
Тут же около могил я рассказал ребятам все, предварительно взяв с них обещание молчать.
Слово коммуниста! громыхнул старшина, пожимая мне руку.
Честное
комсомольское, взволнованно проговорил Малоличко и зачем-то добавил, может билет показать?
Мы посовещались. Решено было навести справки у местных властей о похороненном майоре. Уже затемно нам удалось выяснить, что майор Мартынято, тяжело раненный в бою, попал в плен. Его пытали целые сутки, затем за полчаса до освобождения города расстреляли в городской тюрьме.
Теперь стало ясно, что немцы снабдили документами погибшего советского офицера своего разведчика и перебросили его на соседний участок фронта для подрывной работы.
Скорее назад! Мы помчались по кривым уличкам спящего города. Около двух часов ночи случилось несчастье спустил правый задний скат. Запасного баллона не оказалось, и мы провозились с починкой до самого утра.
Роса на придорожной траве уже блестела от солнечных лучей, когда машина въехала в городок. Старшина погудел перед воротами, их распахнули, машина вернулась домой.
Капитан уже был на ногах, он выглядел утомленным. Бледный, небритый, он разговаривал с незнакомым военврачом, поодаль сидели какие-то офицеры. Один из них, с перевязанной рукой, показался мне знакомым.
Садись. Мой помощник старший лейтенант Курганов, отрекомендовал капитан.
Старый знакомый, дружелюбно протянул раненый офицер, и тут только я угадал в нем нашего госпитального замполита, или «комиссара», как мы его называли.
Что ж так плохо работаешь!
В комнату стремительно вошел младший лейтенант медик в сопровождении солдата.
Товарищ начальник госпиталя, обратился он к подполковнику, беседующему с капитаном, ефрейтор Захаров доставлен по вашему приказанию.
Все встали и подошли к солдату. Я ничего не понимал.
Ты стоял дежурным у клуба?
Так точно, товарищ капитан.
Кого-нибудь из посторонних пропускал?
Никак нет, товарищ капитан. Не пропускал.
А из гражданских? Может, девчонку какую?
Никак нет
Пока капитан допрашивал дежурного, политрук рассказал мне следующее. В тот самый вечер, когда я со старшиной и Сашей Малоличко рыскали по площади Геринга в городе К., в госпитале 4584 произошло вот что. В помещении клуба демонстрировали кинофильм. Собралось много народу легкораненые, выздоравливающие, врачи, сестры. Веселая комедия подходила к благополучному концу, когда в раскрытое окно была брошена противотанковая граната
Политрук перечислял количество убитых, тяжело и легко раненных (этих было особенно много), но я почти не слушал его.
Поймали его?
Кого?
Да гранатчика?..
В том-то и дело, что нет. Чего захотел. Он уже, наверное, километров за 50 шнапс попивает. Поймаешь их, черта с два.
Капитан устало отвалился от дежурного, видимо, ничего не добившись. Я подошел к нему.
Вы где дежурили?
Та у клуба ж, заныл солдат, истинный бог никого посторонних, ну не единого.
Товарищ капитан, обратился я к Степанову, нужно вызвать часового, который стоял у госпитальных ворот.
Минут через двадцать тот же младший лейтенант привез с собой стройного чернявого сержанта.
Сержант Донцов. Прибыл по вашему приказанию.
Это по его приказанию, врач-подполковник указал на капитана.
Капитан начал доставать бумагу, чернила, долго возился в полевой сумке. Я не выдержал.
Вы стояли часовым вчера вечером у госпиталя?
Так точно, я.
Подозрительных людей не замечали, в кино никто не проходил?
Не замечал подозрительных. Посторонних тоже не было.
Ну вот, раздраженно бросил капитан, не дух же святой швырнул гранату в кино