Говорит Дарий-царь: вот что я сделал после того, как стал царём.
72-77. Говорит Дарий-царь: когда я убил Гаумату-мага, то один человек, по имени Ассина, сын Упадарма, восстал в Эламе. Он говорил народу: «Я царь Элама». Тогда эламиты взбунтовались, перешли к этому Ассине; он стал царём в Эламе. И один человек, вавилонянин, по имени Нидинту-Бел, сын Айнара, восстал в Вавилоне. [А]
[Далее следует подробный рассказ о подавлении мятежей, охвативших империю, и описания девятнадцати сражений, выигранных армией Дария.]
Письменные источники утверждают, что «народ не знал о смерти Бардии». В такое вполне верится, даже если Бардию убили в Персии, ещё до египетского похода Камбиза («Бех.» 1.26-35) : тайное избавление от неугодных будничная работа всех правителей (не очень и сложная, тем более если речь о Древнем мире). В характере Камбиза, каким его изображают греки и римляне, была бы помпезная расправа и глашатаи, громогласящие о ней на площадях? это аргумент разве что для исторического романиста. Слишком заметная фигура царский брат? вовсе нет; и хотя земля, по пословице, непременно полнилась бы слухом об убийстве, но в те времена молва расходилась медленно, а судьба Бардии едва ли кого-то особенно интересовала, чтоб увлечённо перешёптываться о ней шептались лишь при дворе (где и так все знали) да может ещё в трёх-четырёх селениях, общей картины это не меняло бы. Ничего неправдоподобного в том, что «народ не знал».
Тем более если Бардию не убивали. Есть и такая гипотеза.
Но кем бы ни был узурпатор персидского престола царским братом или [41] самозванцем, поддержке, которую он, как принято считать, обрёл у племенной аристократии после захвата власти, не находится ни вразумительных объяснений, ни даже каких-нибудь (известных автору) аналогий из позднейшей истории: ничего общего ни с парфянской чехардой на троне, ни с соперничеством ставленников двух династийных кланов при поздних Сасанидах, ни с воцарениями Лжедмитриев в Москве.
Либеральные начинания нового царя отмена на три года налогов и армейской повинности (особенно второе) приветствовала в первую очередь именно знать: высшее племенное сословие воинов. Участие в походах считалось привилегией, крестьянский люд воевать не ходил; но бремя налогов было для низов ещё чувствительней, чем для знати, а во время военных кампаний поборы росли. Так что милости самозванца, о которых он объявил сразу, как стал царём (Геродот. III.67; а надо думать, что раньше обещал их уже когда шёл во главе мятежников захватывать дворец, потому его и поддержали), были в интересах всех.
Но поддержка знати должна была враз кончиться. В захваченных областях жрецы и воины порывались уйти из-под персидского господства; теперь, с ослаблением центральной власти, для этого был удобный момент. Интересы имперского царя и отдельных сатрапий, прежде совпадавшие, отныне расходились в противостояние: или или. С другой стороны: не вся же подряд племенная аристократия была враждебна Ахеменидам, большинство всё-таки их поддерживало как же можно было угодить и тем и другим сразу? И ещё: когда к власти незаконно пришёл Дарий хоть и не прямой наследник царствующей династии, но всё-таки связанный с ней близким родством, империю залихорадило от мятежей; а Гаумату признали: «весь народ перешёл от Камбиза к нему» [А] («Бех.» 1.35-43), и за его семимесячное правление не только не зафиксировано каких-то особенных бунтов или сепаратистских поползновений, а даже наоборот: «никто не осмеливался сказать что-либо против Гауматы-мага» [А], хотя отмена воинской повинности, столь воодушевившая всех, была поистине «царским подарком» для сепаратистов...
У исследователей, полагающих, что на самом деле Дарий сверг Бардию, а история о маге-самозванце лишь официальная версия, убедительных аргументов не меньше, чем у их оппонентов.
Иранистика ещё далека от того, чтоб восстанавливать «бехистунские» события в виде последовательной фабулы. Речь может идти лишь о тезисах довольно общего характера, которые, основываясь на сообщениях письменных памятников, в то же время не противоречили бы ни друг другу, ни здравому смыслу. Как одно из возможных, автор предлагает следующее построение:
а) Бардия был выведен из ближайшего окружения Камбиза. Причиной тому были личные амбиции Бардин вероятно, его стремление к власти. Ахеменидские цари передавали престол сыновьям не по старшинству, а назначали преемника; и в прошлом между братьями