реактив по кабинету разлил, и нас понесло.
Как видишь, справляюсь. Учеников не грызу, даже если они начинают задавать вопросы. А потом подмигнул, щёлкнув шариковой ручкой и сверкнув на миг блеснувшими острыми клыками: Или думать слишком громко.
Громко?
В висках загудело. Неужели он слышал, как я, плавясь в ужасе и любопытстве, пыталась подобрать слова? Я уже не знала, чему удивляться.
Ну да, синтетический кровезаменитель имеет свои побочные эффекты: перестраивает нутро, подавляет жажду, но заглушает способность отключаться от мыслей окружающих. Если кровь я смог заменить, то над этой бедой ещё работаю. А ты очень долго тянула с вопросом. Боялся не дождаться.
Алексей Игоревич, дрожащим голосом пробормотала я, вы ведь не серьёзно?
А ты как думаешь? улыбнулся с раззадоривающим вызовом.
Вы просите буквально подумать, чтобы я убедилась, умеете влезать в головы или нет?
Возможно.
А почему вы так легко обо всём мне рассказали?
Алексей Игоревич усмехнулся, прищурившись:
Поощрение за бесподобную сообразительность. Да и хотелось развеять твои сомнения я не убиваю людей уже три сотни лет. Теперь можешь спокойно заканчивать с уборкой и идти домой. Но не забывай про закон жанра, плохие вампиры ещё существуют. И этим я тоже займусь. А тебе нужно учиться.
Чему? Защищаться от вампиров?
Можно, но начни с дисперсных и коллоидных систем.
После этого мы оба ненадолго замолчали, но вернуться к разбросанным бумажкам как ни в чём не бывало получилось едва ли. Не донеся совок до переполненной урны, я повернулась к Алексею Игоревичу и спросила:
Но зачем устроились в школу, если у вас уже бесконечные каникулы?
Он секунды две задумчиво прислушивался к шуму дождя за прикрытым окном, а потом ответил с весёлой улыбкой:
Будешь смеяться, но здесь, в этой непримиримой, забавляющей борьбе с сумасбродством системы образования я нашёл интересный смысл. У меня своя поговорка: век живи век учи. И сама посуди, Дина. В школе выжить может только вампир.
Узы крови (Alice Frost)
I
Запах крови был такой густой, что даже ему, древнему вампиру, стало нечем дышать. Прежде, чем открыть дверь, Ник вынул из нагрудного кармана дорогого пиджака шёлковый платок и прижал к носу. Ключ провернулся в отверстии было не заперто.
Чёрт, выругался Ник, переступая порог и приглядываясь, куда ступает. Чутьё не обмануло пол перед дверью был залит густой, коричневой кровью.
Из глубины квартиры раздался стон, и Ник бросился туда. Она сидела на полу в самой дальней комнате, прижавшись к батарее, и держала в руках девушку. Точнее то, что от неё осталось. Длинные волосы рассыпались вокруг головы трупа, рот изогнут в характерной гримасе, на грани животного ужаса и животного же удовлетворения. Так всегда умирали люди, призванные жаждой и убитые ею.
Когда Ник появился на пороге, сидевшая на полу девочка подняла взгляд от лица умершей, её губы задрожали, из глаз брызнули слёзы. И прежде, чем он успел остановить её, она закинула голову к потолку и завыла.
Он бросился к ней, не обращая внимания на то, что ботинки и костюм покрываются кровью, схватил в объятья и прижал к себе.
Аврора, маленькая моя тихо, тихо, малышка
Я не хотееела, взвыла в ответ девочка, я случайно
«Это всегда случайно» устало подумал Ник, но вслух сказал:
Я знаю. Я здесь. Всё будет хорошо. Просто перестань плакать.
Она наконец выпустила женщину из рук и вцепилась в рукава его пиджака.
Я она я не смогла
Я знаю, знаю, прошептал он, прижимаясь губами к тёмным волосам на затылке. Ты слишком молода и не умеешь обращаться с жаждой. Надо продержаться ещё немного, чтобы дозреть, и тогда ты сможешь контролировать её.
Ты не бросишь меня?
Я никогда не брошу тебя. А сейчас умойся и иди в свою комнату.
II
Дождавшись, пока Аврора уйдёт, Ник набрал номер, который знал наизусть и никогда не сохранял ни сам номер, ни историю звонков. Когда трубку сняли, он произнёс:
Приезжай.
Ответа, как и приветствия не последовало, а через пятнадцать минут в дверь позвонили.
Ингрид зашла в квартиру и огляделась, оценивая ситуацию. Худая и высокая, затянутая в чёрную кожу, с короткой стрижкой каре антрацитового цвета и такими же глазами, она походилана полицейского из космической оперы. Лицо её было бледным даже для вампира, а хрупкие запястья обвивала татуировка из древних рун. Ингрид была не просто из высших, её линия восходила к самому Дракуле.
Можно было только порадоваться невероятной удаче, которая свела их.
Тонкие губы Ингрид недовольно скривились.
Она опять вырвалась на свободу, это прозвучало утвердительно. Ты понимаешь, как это опасно для сообщества? Ты уже отдавал её кровь на экспертизу?
Сделаю на следующей неделе. Ты же не вскроешься?
Я нет. А вот те, кто станет свидетелями её оргий не уверена. Ты должен лучше следить за ней. В конце концов, это твоё детище, последнее слово она почти выплюнула.
Больше всего на свете Ингрид сожалела о том, что не могла иметь собственных детей. Обращать несовершеннолетних было наказуемо кодексом за такое полагалась смертная казнь. Да и дети в какой-то момент сходили с ума. История вампиров знала достаточно прецедентов. Ингрид и сама это знала на личном опыте. От казни её спасло только высокое происхождение. А вот от боли от потери ребёнка до сих пор не спасало ничто.