Немчинов завел мотоцикл, посмотрел на пацанов, толкавшихся возле двери шахтоуправления: матери были внутри, и пацаны дрались.
Дерешься? спросил Немчинов.
Ну и что?! крикнул пацан и опять бросился в драку. Мотоцикл оглушительно взревел мотором и вынесся со двора.
Но, товарищи! Пауза в речи Бухарева значительная «переходная», во время которой Немчинов с грохотом несется по улицам Грушовки. Все мы также знаем реальное положение вещей. Вам всем известно, с каким трудом с наступлением зимы мы буквально выдираем уголь для отапливания шахтерских домов, для своих, так сказать, личных нужд. И это жизнь, товарищи. Наша с вами жизнь. Шахта «Пьяная» дает в сутки двадцать тонн угля. Это не много. Но и не мало. И давать может больше! По предложению того же товарища Немчинова даже своевременный и строгий учет порожняка позволит значительно повысить добычу угля. Я сам берусь быть первым помощником товарищу Немчинову в этом насущном и, главное, товарищи, реальном вопросе.
Я здесь!
Немчинов доехал до бугра, где стоял сарай, куда они с Сергеем попали в первую ночь, и крикнул просто так, по привычке:
Сергей!
Не дожидаясь ответа, зная, что ответа не будет, поехал дальше, направив мотоцикл вверх на склон, как Бухарев «Победу», в самом крутом месте. Мотоцикл ревел и визжал, рискуя перевернуться, и наконец заглох.
И тогда только Немчинов услышал сверху:
Я здесь! изо всех сил кричал от сарая Сергей Пшеничный. Немчинов увидел товарища, оставил мотоцикл, молча стал карабкаться по бугру, соскальзывая.
Обойди! крикнул Сергей и побежал навстречу.
Они стояли рядом, вцепившись друг другу в локти. Немчинов тряс Сергея и разрыдался вдруг истерично, как баба, выл и давил ему руки пальцами.
Сергей растерялся, попытался успокоить, но не выдержал и разрыдался сам.
Так они постояли, рыдая навзрыд и держа друг друга за локти.
Какие же они люди?
Они сидели в сарае. Немчинов выгребал из-за досок приготовленные на случай продукты, бутылку коньяка, хрустальный бокал с не сорванной еще наклейкой.
Пшеничный улыбался и смеялся своим только что бывшим слезам. Вздохнул полно, как вздыхают после плача.
Вот. Немчинов тоже стал спокойнее. Видно было, что у него сломан передний зуб. Весь он был какой-то постаревший, опухший, еще и заплаканный. Улыбался и смотрел по сторонам бессмысленно. Говорил медленно, как будто все время вспоминал, что именно хотел сказать, и старался не забыть ничего из приготовленного.
А я сначала не понял, что ты уехал: «Где Сергей?» Даже ждать не сразу стал, пока понял. Пей, налил коньяк, придвинул, я не буду. Я тут попил одно время, не могу. Во. Показал сломанный зуб, махнул рукой, улыбнулся в пространство. Один раз ночью сплю: бабах! Вскочил: А может, его завалило на шахте?! На «Пьяной»! Идиот Икра. Как у Луспекаева, да? Помнишь: «Ваше благородие,
госпожа удача!..»
Пшеничный выпил, размяк, прислонился к стене.
Похорошело? спросил Немчинов, и оба посмеялись просто так, от радости.
Сейчас поешь, сказал Немчинов. Я тебе твоих родителей покажу. Отца утром вызвал, чтобы с матерью побыл. Гуляют. Мать счастливая: жена начальника! Хороший мужик, он напишет. И роман, и что хочешь. Про гидростанции ты рассказывал, ты не помнишь. Когда с «моллюсков» шли.
«Баб не видел я года четыре!» спел Пшеничный.
Немчинов закатился радостным смехом, счастливый оттого, что есть кто-то помнящий рядом с ним. Помолчали.
Рассказывай, сказал Сергей. Как ты тут?
Я тут бог, сказал Немчинов, творю. Спасаю. Сегодня Федьку на шахту не допустил он теперь живой, на воскресник патефон принесет. Пластинки хорошие. Танцы-шманцы Бандитов поймали мужики при деньгах: пиво будет. Помолчал, подумал, вспомнил. А, да, денег возьми сразу. А то мало ли Вытащил из кармана сложенные в пять раз сторублевки, другие деньги, помельче. Я, правда, сегодня мотоцикл взял. Машина зверь! «Киевлянин». А. Ты видел
Сергей благодушно ухмыльнулся.
А про деньги не думай. Я каждое утро к Тюкину: «Инженер! Горняк!» И сотня в день. Как у настоящего стахановца.
Сергей засмеялся, взял деньги.
Знаешь что Немчинов вдруг заговорил быстро, занервничал, встал. У меня, по-моему, крыша потекла. Постучал себя по голове. Ты тогда сказал, ты не помнишь. «Пробка пока она не погружена полностью, будет плавать на поверхности. А если ее погрузить вытолкнется сама» Я пас. Я утонул. Все нервы поверху. Провел себя по руке. Хожу навзрыд Они не помнят ничего. Ни зла, ни добра. Как градусник: температуру набил стряхнул и нет ничего. Мертвые оживают живые как мертвые, каждый день заново. Вымотали меня. Все можно, понимаешь? А следа не остается. Я даже узнать не могу: выжил Федька или нет.
«Помните, Джемс! Поднял палец и пересказал чужим голосом: Дружба народов России и Америки это самый важный вопрос, который стоит сейчас перед человечеством!..» Объяснил: Это мы в кино ходим. Двадцать девять раз! «Встреча на Эльбе». «Андрей Иваныч, не могу же я с первого дня!» А я ее как себя знаю! Посмотрел не на часы даже, куда-то вбок, определил: Немцев увезли. Сейчас на воскресник повалят Помолчал. Завтра тебе костюм бостоновый возьмем Я без примерки не стал брать.