Он узнал, что её холодность это щит. Что её расчётливость это способ выживания. Что под всем этим скрывается острый, ироничный ум и спрятанная глубоко-глубоко потребность в простом человеческом тепле.
Она узнала, что его легкомыслие это маска. Что его желание угодить всем это попытка заслужить любовь, которую он и так имел, но не чувствовал. Что под маской идеального сына скрывается мечтатель и изобретатель, который боится собственных желаний.
Фильм закончился. Наступила тишина, на этот раз уютная, камерная.
Знаешь, сказала Фатима, подтянув ноги под себя и обхватив их руками, я сегодня впервые за долгие годы не составляла планы на завтра.
И как ощущения? он повернулся к ней, опираясь на локоть.
Страшно, призналась она.
Но приятно. Как на американских горках. Ты не знаешь, что ждёт за поворотом, но тебе уже не всё равно.
Он смотрел на неё, на её губы, тронутые жирным блеском от пиццы, на растрёпанные волосы, выбившиеся из пучка, на глаза, в которых наконец-то погасли
сигналы тревоги и осталось просто спокойствие. И он понял, что хочет этого больше всего на свете. Этого спокойствия. Этой простоты. С ней.
Он не стал ничего говорить. Он просто протянул руку и медленно, давая ей время отстраниться, смахнул со её щеки непослушную прядь волос.
Она замерла, её глаза расширились. Но она не отпрянула. Она позволила его прикосновению случиться. Позволила его пальцам задержаться на её щеке.
Фатима его голос был чуть слышным шёпотом.
Да? её ответ был таким же тихим.
Я, наверное, сейчас совершу ещё одну огромную ошибку.
И он наклонился к ней. Медленно, давая ей каждую секунду, чтобы остановить его. Но она не остановила. Она закрыла глаза.
Их первый поцелуй не был страстным или стремительным. Он был осторожным. Неуверенным. Словно они оба боялись распугать хрупкое, едва родившееся между ними чувство. Это было просто прикосновение губ к губам. Тихое. Вопрошающее. Обещающее.
Когда они оторвались друг от друга, она открыла глаза. В них не было ни паники, ни расчёта. Было лишь лёгкое недоумение и надежда.
Это была ошибка? тихо спросила она.
Самая лучшая ошибка в моей жизни, ответил он, и его губы снова потянулись к её.
На этот раз она ответила ему. Её руки поднялись и обвили его шею, прижимая к себе. И в этом поцелуе было уже не только обещание, но и долгожданная, выстраданная правда.
Они не пошли ни в её спальню, ни в его. Они так и остались на диване, в луже света от телевизора, среди образцов тканей и каталогов, целуясь как подростки, снимая с друг друга года накопленной боли, недоверия и одиночества.
И когда они наконец уснули, спутавшись конечностями на слишком узком для двоих диване, под дурацкое бормотание ночного телеэфира, Амир понял, что нашёл то, чего так долго искал, даже не осознавая этого. Не страсть. Не одобрение. Не победу.
Он нашёл дом. И это был не пентхаус, подаренный родителями. Это была она. Его бывшая врагиня. Его контрактная жена. Его тихое, неожиданное, самое желанное пристанище.
Глава 16. Утро после
Её дыхание было ровным и спокойным. Без привычного напряжения, которое он всегда видел в её сжатых губах и нахмуренном лбе.
Сейчас она выглядела молодой, почти беззащитной. Её рука лежала на его груди, легкая и уверенная, как будто так и должно быть.
Он боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть этот хрупкий миг. Он смотрел на неё и чувствовал незнакомое до сих пор теплое, щемящее чувство где-то под грудной костью. Это не было страстью. Это было чувством дома. Принадлежности.
Она пошевелилась, её нос сморщился, и она медленно открыла глаза. Секунду она смотрела на него сонно, непонимающе, а потом осознание случившегося накатило на неё волной.
Её глаза расширились. Но вместо того чтобы отпрянуть, смутиться или натянуть привычную маску, она просто улыбнулась. Сонной, счастливой, немного глупой улыбкой.
Доброе утро, прошептала она, и её голос был хриплым от сна.
Доброе, он не смог сдержать улыбку в ответ.
Они лежали и смотрели друг на друга, и это молчание было самым громким и самым прекрасным, что Амир слышал за последние годы.
У меня затекла рука, сообщила она.
А у меня всё затекло, рассмеялся он.
Этот диван явно не рассчитан на двоих.
Нам следовало бы перебраться в спальню, заметила она, но не сделала ни малейшего движения, чтобы подняться.
Нам следовало бы, согласился он, играя её прядью волос.
Они ещё несколько минут пролежали так, пока реальность в лице затекших конечностей и зова голодного желудка не начала настойчиво напоминать о себе.
Они поднялись, как два довольных кота. Беспорядок в гостиной, вчера казавшийся хаосом, сегодня выглядел милым и уютным напоминанием о их нелепом, прекрасном вечере.
Я приготовлю завтрак, заявила Фатима, направляясь к кухне.
В качестве компенсации за испорченную спину.
Ты умеешь готовить? удивился он, следуя за ней.
Амир, она обернулась и посмотрела на него с серьёзностью, я могу всё. Просто раньше не видела в этом стратегической необходимости.
Он сел на барный стул и с удовольствием наблюдал, как она ловко орудует на кухне. Никакой вычурности, всё просто, быстро и эффективно. Через десять минут перед ним дымилась идеальная яичница с помидорами и тосты.