Видя, как Женя уходит, сердце вздрогнуло от тоски.
Постой, не уходи, я подпрыгнула на постели, желая поймать мужа за руку, но он стоял вне зоны досягаемости.
Когда же Женя все-таки подошел, не упустила возможности задержать. Мои пальцы сжали его запястья, но никак не отреагировал.
Сегодня день рождения нашего Вани, прошептала я, ощущая, как горло сжало, словно кто-то сжал его невидимыми тисками.
Мы договорились не отмечать этот день, сказал Женя наконец, медленно отнимая от своей теплой руки мою ледяную. Сегодня наш сын и погиб, поэтому не до праздника.
Может, тогда полежишь со мной? посмотрела на мужа, и в глазах, вероятно, промелькнула та самая надежда, от которой сердце замирает.
Женя вздохнул.
Тебе нужен постельный режим. Ты и так не ходишь, а вдруг я что-то задену и тебе станет еще хуже, он говорил спокойно, как доктор, объясняющий пациенту, почему нужен постоянный отдых. Юль, я пойду в нашу в общем, в спальню.
Он запнулся, потому что «наша спальня» уже давно была только его.
Я жила в комнате Вани: где еще оставались его старые игрушки, книги, одежда, в том числе футболка, которую иногда прижимала к лицу, чтобы вдохнуть уже почти выветрившийся запах.
Ты как-то сама решила обосноваться в комнате сына, поэтому я привык ночевать один, муж проговорил не со злостью,
а лишь констатировал факт. Отойдя от кровати, произнес на ходу: Добрых снов.
И вышел.
Дверь закрылась с тихим щелчком.
Я осталась одна.
На тумбе горела лампа маленькая, с синим абажуром, которую Ваня сам выбрал когда-то. Я потянулась, выключила ее. Тьма накрыла комнату, но я не уснула. Лежала, глядя в темноту, и думала о том, что, скорее всего, с мужем потеряли не только сына.
Мы потеряли друг друга.
И, возможно, уже не найдем.
Глава 4
Комната пахла лекарствами, валерианкой и чем-то затхлым запахом неподвижности, безысходности. Я лежала на кровати, уставившись в потолок. Боль в груди не утихала. Она была не физическая глубже, острее, словно кто-то вырвал кусок души и не вернул.
Я не могла не думать о Ваня. Боже, ему всего 23 года исполнилось, когда его у меня отобрали. Ну, почему судьба так несправедлива? Зачем мой сын ушел раньше меня? Почему он покинул этот свет, а не я?
Мысли кружились, как осенние листья, подхваченные ветром. Я снова и снова прокручивала тот день, звонок, голос в трубке, сообщающий о ДТП а потом вечная тишина для моего любимого и долгожданного сынули.
Что касается Гали, то я люблю дочь, но у нас с ней никогда не было такой духовной связи, как с Ваней. Когда его не стало, моя девочка вовсе перестала приезжать сюда.
Галя единственное дите, что осталось, но она не смогла перебороть себя и постараться почаще навещать меня, свою захворавшую мать. Женя сказал, что дочь не может видеть в каком я нынче состоянии. До гибели Вани на моем лица всегда красовалась улыбка, а сейчас от меня самой осталась блеклая тень.
Значит, теперь я чудовище? Бесполезное, беспомощное и никому ненужное.
Сжала кулаки, ощутив обиду, клокотавшую внутри, но слез уже не было, чтобы выразить душевную боль. Выплакала все сначала от горя, потом от одиночества, а теперь просто исчерпала силы и уже не выдавить из себя ни слезинки.
Сиделка вошла в комнату ровно в то же время, как вчера, позавчера и так далее. Без слов перевернула меня на бок, поправила простыни, потом разместила в том же положении и подала таблетки.
Есть будете? спросила женщина безразличным голосом.
Я покачала головой, погрузившись в мысли, где перед глазами предстала машина, в которой ехал Ваня и его друзья. Если бы
Едва не пустившись в очередное самобичевание, я направила думы в иное русло. Может, хватит страдать и пора действовать? Ване разочаровался бы, если бы увидел ту женщину, в которую я превратилась. Обычно веселая мать стала походить на старую развалюху, хоть мне было всего лишь 44 года. Моему Жене 47 лет, но он не планировал записывать себя в старики. Негоже, чтобы я зачахла вовсе и окончательно превратилась в полуживого зомби.
Прошел год с момента потери Вани, и я с каждым разом угасала сильнее. Перестала смеяться, разговаривать с родными и близкими, потом слегла и ни разу не попыталась встать сама или с чье-либо помощью. Женя в самом начале предпринимал попытки вытянуть меня из бездны отчаяния, но затем махнул рукой. Понять его можно, ведь не у каждого человека достаточно терпения и нервов, чтобы поддерживать другого. Особенно, если «утопающий» сам хочет утонуть.
Так почему бы не попробовать изменить жизнь? Не сразу и не сегодня, но хотя бы захотеть выздороветь, а потом начать заниматься своим здоровьем.
Я же могу встать, верно? Посмотрела на свои ноги бледные и худые, отчего как-то усомнилась в положительном результате. Но нельзя раскисать, поскольку ни только Ваня бы не хотел видеть меня такой, но и Галя. Возможно, если я встану, она вернется домой?
Я глубоко вдохнула, решив, что начну с малого: не с ног, а с души. Следует перестать ненавидеть себя за то, что жива. Также нужно запрограммировать себя, что сумею преодолеть невзгоды.
Переселив волнение, все же написала Гале: