В первый же день службы он взгромоздился на будку и осмотрел окрестности, но большая дорога с его поста не была видна.
Цепь, скользя по длинной проволоке, позволяла Джеку перемещаться по всему заднему двору. Его ладно сколоченная новая будка не текла. Кормили его исправно и не одной пшеничной кашей. Но даже будь всё иначе, и тогда он бы не тосковал. Главное его здесь любили.
Время шло. Дети взрослели, кошки менялись, в шерсти Джека
появлялась седина. Однажды, уже степенный и неторопливый, опустив голову на лапы, он наблюдал за игрой чёрного всклокоченного щенка. Тот прыгал по грядкам, и голова его то поднималась, то вновь скрывалась в больших тыквенных листах. Когда щенок выбрался из огорода, в его зубах оказалось что-то жёлтое. Джек сощурил подслеповатые глаза: утёнок.
Неожиданный надсадный лай заставил щенка бросить игрушку и без оглядки бежать. Джек, настороженный, подошёл к утёнку. Тот был мёртв, а из тонкой шейки ещё текли струйки остывающей крови. Джек наклонился ниже. Длины цепи как раз хватало, чтобы он мог коснуться тельца. Взяв утёнка в пасть, он неспешно вернулся к будке, лёг, положил его у своих лап и стал покорно ждать.
Когда пришёл хозяин, в его добрых глазах воцарился испуг, а на лице отразилась смесь изумления и гнева. Джек принял немой укор молча. В его взгляде человек не увидел вины. Он наклонился над утёнком, задумчиво провёл пальцем по хрупкой шее. Пёс не шевелился и не моргал. Хозяин не хотел смотреть на него. Джек грустно опустил голову. Когда их взгляды снова пересеклись, глаза хозяина излучали столько любви, сколько способны принять в себя лишь самые добрые и благодарные создания, такие, как собаки. Мужчина крепко обнял своего преданного друга, закопавшись лицом в его седеющей, но по-прежнему тёплой и мягкой шерсти. Джек ответил взаимностью, заметив, что и в тёмных волосах хозяина проступила седина.