Я говорю правду!
...и многие из этих несчастных со временем излечились, продолжала надзирательница, не обращая внимания на то, что пациент её перебил. Но некоторые страдают до сих пор. Вы этого хотите, мистер Кипперсолт? Остаться здесь навсегда?
Моя фамилия не Кипперсолт, а Ватсон! крикнул он, ощетинив усы.
У нас в одном из отделений есть Шерлок Холмс, задумчиво ответила добрая надзирательница. Может, он согласится за вас поручиться?
Вы сошли с ума! Я в самом деле Джон Ватсон, врач и писатель! Позвоните в Скотленд-Ярд...
Позвонить? Да в отдалённых северных районах Лондона никто даже не слышал об этом современном удобстве! Просто так взять и позвонить в Скотленд-Ярд? Ох уж эти безумные иллюзии больного ума!
...и спросите инспектора Лестрейда. Он подтвердит мою личность...
Чушь, пробормотала надзирательница. Какая чушь. Он в самом деле считает, что управляющий будет этим заниматься? Что он вернёт приличную сумму за содержание пациента и отправит сумасшедшего бродить по улицам Лондона?! Нет, бедняга совсем обезумел. Ну-ну, тихо. Тсс, ласково пробормотала заботливая надзирательница, словно успокаивая дитя. Она переживала, как бы нервное возбуждение мистера Кипперсолта не привело к воспалению мозга. Прошло два дня, а он всё так же буйствовал и вёл себя крайне неразумно. А жаль. Через руки надзирательницы прошло много умалишённых, но за этого ей было особенно обидно: похоже, до того, как лишиться рассудка, он был хорошим человеком.
Глава первая
Не думай о маме.
Синяк на лице уже не болел, но сердце до сих пор неприятно покалывало. Поэтому, несмотря на солнечный весенний день первого марта 1889 года, я осталась дома. Устроившись у открытого (после долгой зимы всегда радуешься свежему воздуху, пусть в Лондоне его с натяжкой можно назвать свежим) окна с карандашом и бумагой, я выглянула
на бурлящую жизнью улицу Ист-Энда. Моё внимание привлекло стадо овец, поспешно переходившее дорогу. Из-за него движение остановилось, и под моим окном гремела жестокая ругань возниц самых разных средств передвижения: вагончиков с углём, запряжённых ослами телег и тачек уличных торговцев. За этой сценой с ухмылками наблюдали армейские вербовщики в красном и другие любопытные, в то время как ребёнок в обносках переводил слепого попрошайку через дорогу, уличные ребятишки забирались на фонари, чтобы получше рассмотреть происходящее, и громко улюлюкали, а женщины в покрытых сажей шалях спешили по своим делам.
Им, этим несчастным труженицам из трущоб, было куда пойти в отличие от меня.
Я посмотрела на единственную надпись на листе бумаги, лежащем у меня на коленях: Энола Холмс.
Я перечеркнула собственное имя жирной линией. Им я никак не могу воспользоваться. Видите ли, меня разыскивают мои братья, Майкрофт и Шерлок, и если я им попадусь, то потеряю свободу и посредством уроков пения и других подобных занятий превращусь в «украшение благородного общества». Причём по закону они имеют полное право решать за меня, как мне жить. И вполне могут отправить в пансион. Или в монастырь, детский дом, Академию росписи по фарфору для юных леди куда угодно. Майкрофт, старший из нас троих, властен даже заключить меня на всю жизнь в сумасшедшем доме. Для этого потребуются всего лишь подписи двух врачей, один из которых должен быть психиатром, нуждающимся в деньгах для содержания данного заведения, и подпись самого Майкрофта. Не удивлюсь, если он попытается таким образом лишить меня свободы.
Под «Энола Холмс» я написала: Лиана Месхол.
Шесть месяцев я скрывалась под этим именем. Я выбрала его в честь плюща, символа преданности, думая о маме. Фамилия была шифром. Если взять слово «Холмс», разделить на «хол» и «мс», поменять их местами «мс хол» и добавить гласную для гладкости произношения, получится «месхол». Имя «Месхол» мне очень понравилось, я хотела бы и дальше его носить, но боялась, потому что, как выяснилось, Шерлок читал мою переписку с мамой в колонке объявлений в газете, где я подписывалась Лианой.
Что ещё знал обо мне мой чересчур умный брат Шерлок, который, в отличие от дородного и не слишком деятельного Майкрофта, прилагал усилия к тому, чтобы меня отыскать? Что он вынес из наших редких и случайных встреч?
Я написала:
Он знает, что я:
похожа на него внешне.
умею лазать по деревьям, умею ездить на велосипеде, притворялась вдовой.
притворялась нищенкой, продающей перочистки.
притворялась монахиней.
раздавала хлеб и одеяла бедным, прячу кинжал в корсете.
нашла двух пропавших людей, навела полицию на след двух злодеев, дважды побывала у него дома на Бейкер-стрит.
называлась Лианой.
Скорее всего, от доктора Ватсона он знает, что девушка по имени Лиана Месхол работала у первого и единственного в мире научного искателя.
На последней записи я тяжело вздохнула. Я искренне восхищалась добрым доктором Ватсоном, хотя мы встречались всего три раза: когда он пришёл на консультацию к научному искателю доктору Рагостину, чтобы помочь своему другу Шерлоку Холмсу найти сестру; когда я пришла к нему задать один вопрос и он дал мне лекарство от головной боли; и когда я сбросила на его руки полумёртвую юную леди. Доктор Ватсон был воплощением галантности и твёрдости, настоящим английским джентльменом, готовым помочь всем и вся. Мне он очень нравился, почти так же сильно, как Шерлок. Да, брата я любила всем сердцем, хоть и знала его в основном только по известным рассказам доктора Ватсона, которые читала с тем же упоением, что и всё население Англии.