Силовые установки в тот день работали исправно, сбоев не фиксировалось, поэтому обе увлекшиеся прогулкой девицы обязаны были оставаться в каньоне до тех пор, пока их оттуда не вывезут. Периметр под напряжением не позволил бы им выйти, однако в пределах охраняемой зоны их так и не обнаружили ни их следов, ни бездыханных тел. И надо ли добавлять, что посторонних (частных) глиссеров над каньоном в тот день также не пролетало?
Это походило на классическое «исчезновение из запертой комнаты» и было вызовом для детектива. Вольгерд очень хотел обнаружить лазейку, через которую ускользнули девицы, и, конечно же, самих девиц. Желательно живыми и здоровыми.
Рассматривая карту, снабженную панорамами, и перечитывая в энный раз присланные заказчиком полицейские отчеты, он поймал свое первое видение. Гостиничный номер пропал, и Вольгерд оказался в незнакомом месте.
Сумрак...
Духота
Отдаленное журчание реки и скрип гальки под подошвами
Красные растрескавшиеся камни, на которых блестят в закатных лучах солнца мелкие капли воды...
Погружение в прошлое у каждого сталкера походило индивидуально. У Вольгерда это было похоже на вспышки: обрывки сцены выплывали из темноты, постепенно сливаясь и образуя живую картину. Он видел окружающее глазами персоны, с которой обретал полноценный контакт.
Влажный ветер на разгоряченной коже лица.
Спина потная, ее холодят налетающие порывы. Все тело гудит от продолжительного бега.
Усталость.
Сиплое дыхание, похожее на то, что вырывается из собственных легких, доносится откуда-то сзади. Хрип:
- Маша, стой!.. Я больше не могу!.. Ты меня просто загнала, паразитка...
Задыхающийся голос Умилы долетел до Вольгерда как сквозь толстый слой ваты. Саму Умилу он пока не видел, перед его взором (взором его голографического контакта) по-прежнему мелькали только горные кручи на фоне пылающего заката и камни, но интонации грубоватые, раздраженные, пусть и приглушенно-невнятные он опознал безошибочно. Он слышал, как разговаривает дочь Антоновского в присланных ее отцом роликах-сториз. Он прокручивал
их совсем недавно по дороге в Лунополис. Заказчик по его просьбе переслал ему все биометрические слепки, какие сумел достать.
- Нам надо спешить!
- Это тебе надо, а мне надо передохнуть! Я устала, ты разве не видишь?
- Мила, нельзя здесь сидеть! Открытое место, нас заметят!..
Второй женский голос Вольгерду был незнаком. Он предположил, что это компаньонка Мария Некрасова. Про эту девушку сведений у него не имелось, Антоновский не счел нужным распространяться о наемной работнице, и в предварительном пакете сообщений лишь упомянул ее имя.
Вольгерд невольно пожалел Некрасову: служба у стервозной хозяйки была не сахар. Даже сейчас, оказавшись в опасности, Умила думала лишь о себе, неспособная заглянуть в будущее на два шага вперед.
...- Я знаю, что надо идти дальше, но просто не могу. Посижу минуту. Ничего за это время не случится.
- Вот там, видишь?
Горизонт сдвигается, и каменная стена ближайшего склона резко уходит в сторону, открывая панораму на обрыв, укутанный низинным туманом. Крутая тропинка вьется по самому краю.
Над пиками гор по ту сторону каньона в чистом оранжевом небе висит хвостатая комета. Настолько яркая, что лучи Ассадиры ничуть не мешают ее лицезреть.
Тропа, по которой они двигались, бежит вверх и упирается в выдающуюся вперед скалу, теряясь в ее тени.
- Там, на верхнем уступе, кажется, какая-то пещера. Или грот.
- Где?
- То темное пятно. Давай спрячемся там! Там можно передохнуть, устроить привал
Мария потянула Умилу за руку теперь Вольгерд видел ее руку, словно собственную. Он умудрился слиться с матрицей компаньонки, хотя не знал о ней практически ничего.
Умила сидела на камне изможденная, потная, с растрепанными волосами, выбившимися из-под замысловатой шляпы, то ли съехавшей на ухо, то ли изначально напяленной набекрень. Лицо ее было перемазано в красной пыли, из-за чего дочь миллиардера походила на потрепанную жизнью краснокожую индианку. Птичье перо, торчащее из шляпки, этому сходству только способствовало.
Вольгерд видел ее, как если бы был Марией. Впрочем, в эти мгновения он и был ею.
...- Я не дойду!
- Надо, Милочка, надо дойти! Ну, давай же, еще чуть-чуть, тут метров двадцать всего.
- Двадцать метров по крутой дороге, а я совсем без сил! Черт, ну, ладно
Вольгерд заметил, с каким трудом распрямляется Умила. Она и правда выдохлась, дышала тяжело, со свистом. Ее драгоценные серьги блестели в лучах склоняющегося к горизонту местного солнца, завершающего свою петлю (эх, знать бы еще, какую по счету!). Девушка сделала неуверенный шаг, споткнулась и охнула, выпуская руку Некрасовой.
...- Там тенек! Мария уговаривает ее, как ребенка. Будет легче, вот увидишь.
- Нет, не могу! Умила хлопается тяжелой задницей обратно на камень и морщится.
- Они гонятся за нами, ты это понимаешь? кричит Некрасова и тотчас зажимает рот рукой, испугавшись, что услышит ее не только хозяйка.
- Может, и не гонятся. Может, они потеряли нас из виду, - брюзжит Умила. Или тому козлу было на нас наплевать, а ты все придумала.
Умила наклоняется и трет икру правой ноги. Недавняя спесь с нее сошла возможно, до нее наконец дошло, в каком положении они находятся. Или она настолько устала, что острота реакций притупилась. В любом случае эмоциональный упрек компаньонки остается у нее без ответа.