Внезапно он наткнулся на статус секретности. Не очень высокий, но просто так получить разъяснения на этот счёт не у каждого выйдет. Пришлось настаивать, капать на мозги непосредственному начальнику, заставляя того шевелиться, рисковать, брать всё под свою личную ответственность.
Этот Поликарпов Пётр Петрович прям отовсюду вылезал, как в каждой бочке затычка.
Ждать ответа пришлось немало. Но как только заветные сведения оказались в руках Лазарева, всё стало понятно и просто... даже если не всё, то главное в сознании следователя сошлись три линии: возможность убить, мотив для того, чтобы убить, и подходящая для убийцы личность.
Но чтобы подступиться с конкретными претензиями к кому-либо из института, требовался повод, и желательно поубедительнее иначе же можно было вспугнуть, и тогда всякого рода адвокаты ожидаемо размазали бы расследование по стенке тонким слоем. Или того хуже подняли на смех.
Лазареву было очень трудно убедить все высокие чины, позволить ему вскрыть квартиру подозреваемого. Все опасались последствий для своего служебного положения в случае, если у них ошибочка выйдет. Но Фантомас не тот человек, с которым можно было спорить, когда доходило до стадии действовать, а не болтать. Тогда Лазарев становился очень... ну просто ОЧЕНЬ убедительным, и умел брать быка за рога и давить прессом ответственности в случае чего. А главное, сейчас он уже был полностью уверен в том, что напал... может, и не на самого преступника, но точно на верный след, и сбить себя с него не позволил бы никому.
На согласование всех формальностей и оформление бумажек и ушёл остаток его рабочего дня. И в восьмом часу эксперты приступили к сбору улик в квартире подозреваемого.
Когда этим утром следователь говорил с Евгенией... роковой женщиной, он и не подозревал, к кому в итоге всё это его приведёт. События в этом уголовном деле раскручивались просто-таки с феноменальной скоростью.
Только он успел приступить к полноценной работе сбору вещественных доказательств, как оставленная на всякий случай в НИИ пара оперативников сообщила о поднятой там тревоге. Пришлось бросить всё на других, выбираться из-под кровати, где обнаружились весьма интересные
предметы, и на всех парах мчаться в ночь. Профессионализм следователя недвусмысленно сигнализировал о совершаемом там очередном преступлении.
Боже, не могли они там до утра подождать со своими разборками... мне до победного всего-то каких-то двух часов не хватило.
Глава 14
Этот жуткий звук, подобно дребезжанию будильника ранним утром в понедельник, буквально рывком вернул Еву в сознание. Услышав его, она вздрогнула и невольно подскочила, очумело распахнув глаза, принявшись дико осматриваться вокруг, не соображая, что вокруг творится.
Глаза выдавали ей странную картинку, разум был как в тумане, память... отшибло. Ева никак не могла осознать... вспомнить где она, почему спит на полу и что тут вообще происходит. А ещё и это:
«Внимание! Объявлен красный уровень тревоги. Всем покинуть здание. Опасность! Всем покинуть здание. Это неучебная тревога. Опасность! Всем покинуть здание. Это неучебная тревога. Объявлен красный уровень тревоги. Всем немедленно проследовать к ближайшему выходу»!
Только тут до неё дошло, что она всё ещё не ушла с работы.
Освещение было аварийным, толком ничего вокруг не разглядишь, мигали красным тревожным сигналом лампы специально так было сделано, что бы ни у кого не было соблазна проигнорировать сигнал тревоги. Голос, раздававшийся из динамиков, не был женским и успокаивающим, а наоборот басом приказывал бежать на улицу, и сильно мешал нормальному течению мыслительного процесса и без того шокированного человека.
Первой здравой мыслью Евы стала уверенность, что стряслась какая-то авария и поэтому всё так чудно вокруг, а она лежит на полу может утечка газа, может заражение вирусом... Это же КЕФИР, одному богу известно, что тут разрабатывалось, может и климатическое оружие какое... всё что угодно могло пойти не так. А это значит надо подниматься как бы трудно это ни было и ползти на выход.
Однако сделать это было труднее, чем сказать Ева чувствовала жуткий упадок сил, ноги и руки не слушались, была нарушена координация. Голова гудела, болела и кружилась слегка, перед глазами плавали подозрительные пятна, а вдобавок ещё и мутило. В некоторое замешательство приводило и то, во что она была одета скафандр... их скафандр, и даже шлем к руке был пристёгнут, как и полагалось по инструкции. Где-то на грани сознания что-то такое корябнуло типа воспоминание какое-то, но быстро улетучилось.
Кое-как Ева встала на карачки, попыталась подняться, но неловко завалилась назад и... наткнулась рукой на что-то мягкое, лежащее позади себя. Без всякой задней мысли обернулась посмотреть, что это было, и застыла. На Еву словно ведро ледяной воды разом вылили. Воспоминания о недавних событиях вернулись мгновенно ужас содеянного отрезвил, но и шокировал повторно.
Тело Ларисы никуда не делось, оно по-прежнему лежало в луже крови возле стола программиста. Мысли заметались в голове у Евы, принуждая память заработать, ища для себя оправдание, какие-то объяснения, может, юридические прецеденты... ну хоть какой-то выход. Хоть какой-нибудь... любой.