Евгения, здравствуйте. Проходите-присаживайтесь вот на стул... чай-кофе?
Здравствуйте, Пётр Петрович... нет, спасибо. Мне сказали, что надо прийти и где-то расписаться?
В относительно небольшом кабинетике стоял практически пустой стол, пара стульев, наличествовал архивный шкаф. Хозяин обычный пожилой человек в светло-сером костюме. Седой как лунь, лицо испещрено глубокими морщинами, веки сильно обвисли, глаз почти не было видно, да ещё и это его флегматичное выражение лица, отчего старик казался сонным, совсем как старый, серый, добродушный кот. Звали этого старика Поликарпов Пётр Петрович, или просто Поликарпыч, начальник всей охраны в КЕФИРе.
Ева не знала точно в каком он звании, и к какому силовому госведомству относился Поликарпыч но то, что учёные тут, вообще-то, не в бирюльки играют, понимала. Сейчас она хотела отделаться от старика, и поскорее встретиться в кафе с Черити, потрепать язычком о прошедшем свидании. Зная по опыту, что подруга наверняка изнывает вся от любопытства, с тех самых пор, как отменились их планы на вчерашний вечер Ева ведь, так и не сказала ей с кем идёт на свидание. А похвастать-то охота, так что на всякие левые чаепития тратить времени ей было откровенно жалко.
А я себе чайку налью, не возражаешь...
С ходу обломал её безопасник и принялся неторопливо звенеть чашкой и кипятильником в тёмном уголке кабинета у раритетного железного ящика, известного в миру как несгораемая касса.
Ева недовольно поджала губы, уже догадываясь, что быстро черкануть закорючку в очередной амбарной книге и слинять, не выйдет деду походу совсем скучно стало, и он решил поболтать с красивой девушкой, раз ничего другого ему уже не светит.
Точно не хотите чашечку китайский?
Спросил Поликарпыч, садясь за свой стол и ставя перед собой небольшой поднос. В пузатой фарфоровой антикварной чашке производства ГДР звонко позвякивала алюминиевая ложечка, размешивающая в ароматном кипятке три кусочка сахара и ломтик лимона. Старик сделал шумный глоток, второй, третий и... молча смотрел на Еву.
Ей от такого внимания чегой-то стало не по себе.
С виду Поликарпыч и в самом деле походил на сонного, безобидного кота, особенно когда жмурился, вот только этот его прямой и ясный взгляд карих глаз, устремлённый на собеседника, сейчас не то чтобы прям пугал... скорее коробил, что ли.
Старик молчал и хлебал кипяток.
Ева моргала и соображала что это всё значит, и что ей делать. В конце концов, пришла к выводу, что так они могут молчать вечность, поэтому решилась и сама спросила:
Так где нужно расписываться?
Поликарпыч словно бы только этого и ждал от неё, заворковал добродушно, по-стариковски.
Да погоди ты... ещё распишешься. Лучше расскажи мне, как нынче живёт молодёжь. Как сама, как родители здоровы ли? Есть ли какие-то трудности? Может... обижает кто? Не сочти уж за труд поболтать со мной, уважь старика.
И безопасник смущённо заулыбался, блеснув в свете настольной лампы крепкими винирами.
Еве стало совсем не по себе казалось, что стены и так совсем небольшого кабинетика, в котором не было окон, и царил удушливый полумрак, как-то ещё больше сдвинулись, а потолок стал ниже. Ранее в такие обстоятельства она не попадала, но, видимо, инстинктивно почувствовала, что застряла, что просто взять и уйти... уже не получится? Как будто ей загородил проход охранник в магазине и что-то там предъявляет а это раздражает.
Она быстро-быстро заморгала, глупо уставившись на Поликарпыча, силясь сообразить, что всё это значит. Неуверенно начала отвечать:
Родители... нормально они же давно в разводе...
Отец, он к себе уехал, да? Во Францию?
Спросил безопасник.
Да.
И как он?
Да что с ним станется... вроде хорошо всё. Звонила ему пару месяцев назад, у него очередная подружка беременна, судится сейчас с ней за алименты.
Да ну? Ишь ты. А мама?
Преподаёт.
Устаёт небось?
Да, студенты всегда студенты даже в МГИМО.
Вот как... понятно. А у тебя как дела всё нормально, финансовых проблем нет? Ничего странного не происходит?
Непринуждённо спросил старик.
С финансами
всё хорошо. Странного? Нет. А что должно быть странным?
Ничего. Просто так спросил вдруг кто-то напугал... люди какие-нибудь новые появились поблизости... может, соседи, встречи случайные. Звонков каких подозрительных не было?
Ева начала реально беспокоиться не понимая, что тут происходит.
Кажется всё в порядке. А что случилось-то?
Может, влюбилась? Мы старики все такие любопытные.
Еву начали терзать смутные подозрения, она начинала догадываться, что всему виной вчерашний вечер, ночь, да и утро. Вспомнила она и разговор, что невольно был ею подслушан в коридоре. Будучи человеком по жизни прямолинейным и легковозбудимым, не умеющим играть во все эти психологические игры, она занервничала и рубанула в лоб:
Пётр Петрович, не пугайте меня, что случилось-то? С мамой что-то? С папой?
Старик замахал на неё руками, продолжая невинно улыбаться.
Ну что ты, что ты...
Потом его улыбка начала словно бы блёкнуть, уступая место... равнодушию. Скорее даже полной безэмоциональности.
Евгения, что вам известно о проекте «Хронос»?