К счастью, Даниэла не ощущала его переживаний. Она всё ещё надеялась на чудо, в силу мягкого характера считая мир вокруг тёплым, приятным, интересным и добрым.
Роман в принципе был с ней согласен, потому что давно понял: жестоким мир делают люди. И в реальности изменить эту ситуацию можно было, только изменив самих людей, их отношение к природе и жизни вообще. В противном случае их ожидала та же участь, что постигла исчезнувшие древние цивилизации забвение.
Пить хочу, тихо сказала Даниэла.
Роман задавил вспыхнувший в душе гнев, обращённый к тем, кто заставлял его воевать. Как говорил Олег Харитонович, гневаться не стоило ни при каких обстоятельствах. Несмотря на старинный смысл слова «гневный» огневой, оно несло в себе сакральные смыслы, вложенные предками: «глаголь не ведая», то есть являло пример неправедного возбуждения, безразборного поведения, поведения не по совести и не по справедливости. Но даже праведный гнев огнь-свет против тьмы не давал человеку преимуществ, требуя энергетических затрат и мешая побеждать.
Пойдём в порт, посидим в кафешке, пообедаем.
А потом?
Подождём наших парней и вернёмся.
В отель?
Он задумался на мгновение.
Конечно, в отель, куда ж ещё.
Он вовсе не был уверен, что они ограничатся прогулкой по крепости Буртзи, но признаваться в этом Даниэле не стоило. Где-то далеко медленно таяла надежда, что всё закончится благополучно, они действительно вернутся в отель и будут отдыхать, как прежде.
Устала?
Немного.
Могу взять на руки.
Даниэла улыбнулась.
Я тяжёлая.
Понравилась крепость?
Понравилась. Но здесь неуютно.
Ещё бы, этим стенам тысяча лет. Дом-музей красивый, да?
Даниэла кивнула, пряча руки в рукава курточки.
Роман обнял её, прижал к себе, чувствуя, как зябко вздрагивают плечи жены. В душе снова проснулся гнев: на обстоятельства, на затаивших недоброе негодяев, на самого себя. Олег Харитонович был прав: надо было или оставаться в своём амплуа целителя и эксперта Ассоциации, или решительно переходить в состояние активника, не принадлежащего самому себе. Готов он сделать это, совершить поступок? Или его предел изредка напрягаться до предельной динамики, а потом делать вид, что всё это его не касается?
Пойдём, тихо сказала Даниэла.
Он взял её под руку, и они неспешным шагом двинулись по плиточной дорожке в обход крепости, снова поддаваясь очарованию природы и старинной атмосферы, возвращавшей человека во времена Греко-пунических войн и возведения крепостей, так и не спасших строителей от завоевателей.
Кафе в порту, прямо напротив стоянки яхт, называлось «Калиокидис». Народу в нём было немного, в основном туристы из Германии и Франции, сошедшие на берег с парома, перевозившего пассажиров с материка на остров. Никого подозрительного Роман здесь не заметил, и настроение его чуть поднялось. Снова затеплилась надежда, что всё обойдётся, они вернутся в отель и проведут весь отпущенный путёвкой срок до конца.
Однако уже через несколько минут, когда официант принял заказ, пришло неуютное ощущение взгляда в спину. Роман напрягся, заставляя работать все «внечувственные локаторы» организма (стараясь вести себя достойно, уверенно и спокойно, чтобы не пугать жену), и отметил два «очага угрозы», протянувшие к нему невидимые лучи внимания.
Первый находился внутри кафе, и Роман после недолгих поисков обнаружил ту самую женщину из отеля, которая спасла его от служителей в форме, принадлежавших какой-то явно нехорошей организации. Она сидела на веранде, спиной к москвичам, и пила кофе, листая книгу.
Второй «очаг» оказался снаружи. Определить его реальных носителей было непросто, однако Роман всё же сумел это сделать и просканировал двух мужчин в возрасте от двадцати пяти до тридцати пяти лет, сидевших в машине (серый «Фольксваген») напротив кафе и не спускавших глаз с входной двери. Подъехали они позже, после того, как Роман и Даниэла вошли в кафе, поэтому могли быть просто туристами, но в их аурах прятался лёгкий «дым» узнавания, определяющего интерес к конкретному человеку, и Роман узнал себя. Эти двое появились в порту ради него.
Настроение снова испортилось. Будь он один, попробовал бы «отвести глаза» парочке в «Фольксвагене»
Лика.
Ну, куда я могу улететь? буркнул он, остывая. Закопался в бумагах, загонял компьютер так, что он скоро сдохнет.
Компьютер жалко, хмыкнула она. Когда тебя ждать?
Не знаю, поздно, идите в ресторан без меня.
Мы уже в ресторане.
Эх, кубыть-мабуть едрёна штукатурка! сказал он расстроенным голосом, причём вполне искренне. Так хотелось посидеть с вами! Жаль, что не смогу. Всё, начальник идёт, пока.
Афанасий выключил телефон, но тот зазвонил снова.
Твой домашний аппарат на прослушке, майор, сказал подполковник Сивый, возглавляющий техническую службу ФСБ. Мы ничего не трогали, только поставили модем, чтобы узнать, какая падла снимает сигнал. Не забудь.
Хорошо, сказал Афанасий, не особенно расстроившийся от новости. Он уже знал, что по приезду надо будет серьёзно заняться Симой, а куда его выведет этот интерес, кто стоит за спиной Симы, пришельцы или забугорная спецслужба, не имело значения. И так было ясно, что прослушивали телефон майора ФСБ отнюдь не друзья.