Дверь на мостик вдруг распахнулась, ко мне ворвался багровый от гнева капитан. Я начал подниматься с кресла, чтобы поприветствовать его, как положено, доложить.
Каргин, прервать связь! рявкнул он. Мясников!
Я вытянулся смирно, исподлобья глядя на капитана, смердевшего перегаром.
Что это за самодеятельность Кто разрешал покидать орбиту? Почему вы задержали транспортник? Ещё и иностранный корабль впридачу! взревел Сахаров.
Действовал согласно инструкции, процедил я, пристально глядя в его поросячьи глазки.
Каргин! Передайте задержанным, что они могут уёвать! проорал капитан в интерком.
Я получил сигнал начал я, но капитан меня перебил.
Ложный сигнал! Вам померещилось, лейтенант! заорал Сахаров.
Он подошёл к мониторам, бегло просмотрел полученные данные, нахмурился.
На «Двине» я сюда прибыл. Это пираты, сквозь зубы произнёс я. И капитан Сорокин просил передать вам привет.
Капитан недовольно поиграл желваками.
Ты отстранён от вахт, лейтенант, поздравляю, саркастично процедил он. Сутки достоишь на реакторе. Завтра жду от тебя докладную.
Есть, выпрямив спину ещё сильнее, произнёс я.
На реакторе Самое поганое место. Хуже только, наверное, выполнять задачи в открытом космосе, но это работа, в основном, для операторов, а не для офицеров.
Ничего, ты у меня ещё попляшешь, капитан Я, конечно, понимал, что сюда, на «Гремящий», отправлялись сплошные отбросы, но увидеть подобную гниль не ожидал абсолютно.
Чеканя шаг, отправился прочь из командирской рубки, чувствуя ни с чем не сравнимый гнев. Настоящую ярость, словно кипящую на сильном огне кастрюлю наглухо закупорили крышкой. Ещё немного и обязательно рванёт.
Господин лейтенант! Разрешите об попытался окликнуть меня один из рядовых операторов, но тут же заткнулся, видя моё выражение лица.
Шёл я прямиком к реактору. Отличный карьерный взлёт, просто восхитительный. С самого верха, из командирской рубки, на самый низ. Здешний реактор наверняка ещё и фонит, как дырявое ведро, так что мне пригодились бы свинцовые трусы. Я облачился в скафандр, надел шлем, спустился по лестнице вниз, к силовой установке.
Там сейчас нёс службу старшина Вишняков, тоже в скафандре, я не сразу его узнал. Реактор мерцал голубоватым светом, управляемая реакция синтеза шла стабильно, безостановочно выделяя энергию для двигателей и корабельных систем. Тут было на порядок жарче, чем в остальных отсеках «Гремящего», и я сразу же почувствовал, что начинаю нещадно потеть.
Господин лейтенант? обернулся он.
Кэп меня с вахты снял, сказал я. Можете идти, старшина, эти сутки я на реакторе.
О как, хмыкнул Вишняков. За какой такой грех?
За выполнение своих служебных обязанностей и точное следование инструкции, мрачно произнёс я.
Ну и дела, протянул старшина.
Капитан пирата отпустил, сказал я. Которого мы преследовали.
Старшина молча развёл руками. Дескать, что тут поделать.
Ладно, не буду вас задерживать. Идите, сказал я.
С этим засранцем знакомы уже? кивнул он в сторону реактора.
Конкретно с этим нет, но побратимов его повидал достаточно, ответил я. Это же ТМ-200?
ТМЭ-201, поправил меня старшина. Экспериментальный, чтоб его
Я присвистнул. Про такие я только слышал краем уха, и экспериментальный реактор на боевом корабле сулил, так скажем, некоторые трудности в эксплуатации. Например, совершенно нетипичное поведение в самых стандартных ситуациях вроде перегрузки или аварийного отключения.
Двести тераватт выдаёт? спросил я.
Плюс-минус, побольше чутка, помахал рукой в воздухе старшина. Вон консоль управления, там вон основные датчики, следи, главное, чтобы в красную зону не заходил
Понял, кивнул я.
Если что, сразу шлюз открывай, кнопка вот. Если автоматика не сработает вдруг, показал он.
Для этого здесь и приходилось торчать в скафандре. Если что-то пойдёт не так, можно разгерметизировать отсек. Вернейшее средство в борьбе с пожарами.
Ну, я пошёл тогда, что ли Удачи, лейтенант, сказал старшина.
И вам, старшина, сказал я.
Он оставил меня наедине с ТМЭ-201, непрерывно укрощавшим силу термоядерного синтеза, и я немного прошёлся по реакторной, краем глаза поглядывая на голубое свечение. Скафандр давил на плечи и поясницу, тяжёлый шлем не позволял нормально вертеть головой. Военная модель, мать её ети. Это тебе не какой-нибудь лёгкий исследовательский костюмчик, это бронированный скафандр с мобильным генератором щитов, надёжно защищающий владельца и от космической радиации, и от выстрелов ручного оружия. Неудобный и тяжёлый, но чего только не сделаешь для того, чтоб остаться целым и невредимым.
Тут даже кресло было специальное, позволявшее разместиться в скафандре, а не в мундире. Так что я нехотя приземлился в это кресло, разглядывая датчики и экраны.
Корректирую орбиту, произнёс капитан в интерком.
Возвращался на излюбленное место, поближе к звезде и станции. И, судя по голосу, он уже успел накатить.
Снова включились маневровые двигатели, я заметил это не только по лёгкой перегрузке и дрожанию корпуса, но и по возросшей нагрузке на реактор.
Вот так вот, лейтенант Мясников, получайте. Не удивлюсь, если этот упырь мне ещё и выговор в личное дело впишет. Я на мгновение даже пожалел, что ввязался вообще в это дело, но потом вдруг задумался, что нет, наоборот. Я всё сделал правильно. А то, что капитан с этого так полыхнул, будто сверхновая, только доказывает его причастность к местным тёмным делишкам.