Ну привет, Горелов.
Добрый день, выдавил из себя хозяин квартиры. С кем имею честь?
Воронов Иван Иванович. Следователь Седьмого отдела.
Что же вы не предупредили? Я бы это... встретил как полагается.
А мы обычно приходим без предупреждения. Вдруг ты тут очередную жертву пытаешь.
С чего вы взяли? будто обиделся Горелов. Я свое отсидел. В Солянку больше не хочу. Жизнь без подпитки для акудзина это не жизнь.
Вот как? А ты знаешь, мы тут недавно упекли на пожизненное одного маньяка. У него правда жертв поболее было, но боюсь, если возьмёшься за старое, вернешься в Солянку и уже не выйдешь из нее, оскалился Ворон, и Горелов сглотнул вязкую слюну.
Он выключил плиту и сел за стол, сложив перед собой руки. Поднял на Ивана мутные серые глаза и спросил:
Так зачем вы здесь?
Хочу узнать, где ты был в ночь с шестого августа на седьмое и с двадцать восьмого августа на двадцать девятое?
Я вернулся из Солянки только десятого, так что в первом случае еще был там. А двадцать восьмого... Горелов поднял взгляд к потолку и задумался. Не помню, если честно. Я немного того...
Чего «того»? грубо спросил Ворон.
Друг мой, я очень и очень болен,
Я-то знаю (и ты) откуда взялась эта боль!
Жизнь крахмальна, поступим крамольно
И лекарством войдем в алкоголь!*
Мог бы просто сказать, что ушел в запой, скривился далекий от поэзии Ворон.
Не то, чтобы в запой... Просто немного устал, словно оправдываясь отвечал Горелов.
Я изучил твое дело... Вот скажи мне, Аркадий, зачем восемь девушек загубил? Только стихами не отвечай.
Не знаю. У меня не все дома, мне таблетки в Солянке прописали. Я слышал голос... прошептал Горелов, глядя в одну точку.
Голос? опешил Ворон, осознав, что перед ним очередной шизофреник.
Ага. Ведь сущность несмотря на то, что дает нам лошадиное здоровье, не спасает от ментальных болезней.
Я в курсе. Только вот не могу понять одного... Как ты вообще додумался до такого... подвешивать вниз головой, чтобы они умирали как бы от естественных причин?
Голос сказал.
Голос ему сказал, зло передразнил Иван. А он тебе не сказал убрать свидетеля? Если бы не тот мужик с доберманами, ты бы не увидел застенки Солянки.
Я бы не справился тогда даже с человеком. Сил было мало... очень мало, словно сожалея проговорил Горелов, и Ворон вскочил, понимая, что находится на грани убийства.
Я вызову тебя в Седьмой отдел на официальный допрос под камеру. Будь добр, никуда не уезжай из города. Пожалеешь, процедил Иван и направился на выход.
Этот акудзин вызывал у него лишь отвращение, а отвращение у Ивана быстро перерастало в ненависть, так что лучше было уйти, пока не убил на месте. Несмотря на пренебрежительное отношение к людишкам, Ворон считал, что никто в этой жизни
не может решать кому жить, а кому нет.
*Отрывок из стихотворения Геннадия Шпаликова «Друг мой, я очень и очень болен...»
Глава 4
В последнее время столько всего навалилось, что сосредоточиться на работе было нереально. И как Константинов его до сих пор не уволил? Кирилл будь на его месте, уволил бы сам себя, не раздумывая.
Но Константинов на удивление лояльно относился к тому, что Кирилл часто уходил раньше, а приходил позже, спал на ходу, и вообще продуктивность его была практически на нуле.
После истории с Озерками Кирилл не стал долго думать и уже через пару месяцев они с Леной сыграли свадьбу. Не сказать, что им было просто. Друзья говорили, что он слишком рано подписал себе «смертный приговор». Родители Кирилла считали, что мог найти кого получше, имея в виду степень сущности. Почему-то считали, что ему, семерке нужна ровня, а не «какая-то трешка». Он разругался с ними и не разговаривал до самого торжества, на которое они все-таки пришли и даже делали вид, что все прекрасно, и Лена лучшая невестка на свете.
Ее родители тоже были не в восторге, считая, что Лене рано замуж, а уж за сотрудника Седьмого отдела так тем более. Отец, будучи человеком, вообще считал, что дочери стоит найти себе какого-нибудь хорошего мужчину без признаков демонической сущности.
Но несмотря на психологический пресс со всех сторон, они сделали то, что считали нужным, и спустя время у них родилась прекрасная девочка, которую назвали Каролиной.
Лина была еще совсем малютка и сущность пока в ней не проявилась. Они ждали этого позже. Но зато проявился Ленин взрывной характер. Она почти не спала, и, если бы не бабушки, которые помогали нянчиться с внучкой, Кирилл с Леной давно бы сошли с ума.
Главное, что рождение Лины примирило все большое семейство и больше они не слышали о том, что сделали неправильный выбор.
Кирилл встрепенулся, подвинул к себе папку с делом нового маньяка и начал изучать документы, фотографии, отчеты.
Выходило, что жертв пока было две, но, как показывала практика, маньяки редко останавливаются по своей воле, а значит, жертв будет больше. И чем их будет больше, тем больше шанс, что маньяк где-то проколется. Главный вопрос в том, кто этот таинственный душегуб. Вариантов у Кирилла пока было три: человек, вампир, акудзин. Но вариант с человеком или группой людей казался более логичным.
Парадокс, но акудзины, обладающие самыми таинственными и малоизученными способностями, были меньше всех склонны к мистификациям, да и не помнил Кирилл, чтобы кто-то из них проводил загадочные ритуалы с жертвоприношениями. Акудзины России на девяносто процентов были представлены агностиками, а про акудзин-сатанистов он вообще ни разу не слышал.