Ничего себе! Да вас надо лишить диплома врача, если, конечно, он у вас есть. Наверное, вы вовсе не врач, а специально переодетый рядовой
Сержант! визгливо крикнул чиновник, побагровев, и за моей спиной раздался топот ног. Призывник отказывается отвечать на вопросы!
Мои ляжки обожгла острая боль, и я завопил, отскочив в сторону. Сержант, облизнув тонкие губы, снова замахнулся стеком.
Это повторится, если не будешь отвечать, как положено, пообещал штатский.
Да, сэр! Я всем видом продемонстрировал повиновение. Впервые опыт подобного рода я приобрел в двенадцать лет, когда вместе с четырнадцатью моими товарищами по шайке
Меня понесло. Чиновник торопливо записывал мою болтовню, а разочарованный сержант отошел. Когда анкета была заполнена, я получил не то разрешение, не то приказ идти в лифт. И снова сорок голых в кабине, снова закрываются двери
На этот раз мы явно ошиблись этажом. Перед нами оказались ряды столов с пишущими машинками, за каждым столом юная леди.
Со стыдливым шелестом наши справки прикрыли причинные места.
Мы так покраснели, что повысилась температура воздуха. Но ничего другого не оставалось, как стоять, с ужасом ожидая, когда девушки оторвутся от машинок, а милые глаза уставятся на нас.
Казалось, что дверь закрылась через четырнадцать с половиной лет.
Двери опять открылись, но никаких девушек на этот раз не было, а была уже привычная фигура очередного скотоподобного сержанта. Интересно, что за генная мутация породила в этом народе столько толстошеих, крутобровых, толстопузых садомазохистов.
Выходи! заорал он. А ну, живо, по десять человек, первые десять через ту дверь! Вторая десятка через соседнюю! Да не одиннадцать! Считать не умеешь, осел!
За дверью, куда просочилась моя десятка, нам велели построиться в шеренгу. Мы встали лицом к стене, с которой свисал неприятный на вид красно-коричнево-зеленый флаг с изображением черного молота.
Офицер с тонкими золотистыми полосками на погонах подошел к флагу и повернулся к нам.
Сегодня очень важное событие, с пафосом произнес он. Вы, молодые люди, наиболее достойные из вашего поколения, добровольно явились сюда, чтобы посвятить себя защите любимой родины от злобных сил, стремящихся поработить ее. Наступил торжественный момент, о котором вы так мечтали. В этот зал вы вошли юными шалопаями, а выйдете отсюда солдатами. Сейчас вы дадите присягу на верность армии. Пусть каждый поднимет правую руку и повторит за мной: «Я называйте свои фамилии по собственной воле»
Я, называйте свои фамилии, по собственной воле
Стоп! Начнем сначала, и начнем правильно, иначе вас ждут неприятности!
Я
не хочу! пискнул кто-то.
У тебя нет выбора, мрачно заявил офицер. Наша родина демократическая страна, а вы добровольцы и дадите клятву. Если не дадите а у вас есть такое право, то вот через эту дверь попадете в федеральную тюрьму, где просидите тридцать лет за уклонение от демократических обязанностей. Итак, повторяйте за мной.
Стараясь не вникать, мы повторили все то, что он сказал.
«Служить преданно и во всем подчиняться вышестоящему Смерть, если я изменю смерть, если я усну на посту смерть, если я дезертирую» И так далее, вплоть до «клянусь именем отца, матери и бога, или богов, по моему выбору».
Опустите руки. Поздравляю, вы теперь солдаты и подчиняетесь требованиям начальства. Первое требование начальства добросовестно пожертвовать литр крови для госпиталя. Выполнять!
Едва держась на ногах от отчаяния, голода и потери огромного количества крови, мы ждали, когда нам наконец дадут отдохнуть. Но не тут-то было.
Строиться! Каждый из вас сейчас получит форму разового пользования. Но пользоваться ею запрещается до особого распоряжения. Вы наденете форму, поднявшись на крышу, откуда вас отправят в лагерь Слиммарко, где начнется ваше обучение. Каждый получит личный знак со своим именем и служебным номером. На знаке есть желобок, чтобы его можно было легко сломать пополам. Ломать запрещается, это военное преступление.
А почему нельзя ломать, если он для этого и предназначен? пробормотал я.
Сосед объяснил:
Личный знак ломают пополам после смерти солдата. Одну половинку отправляют в архив, а другую кладут в рот мертвецу.
Наверное, вам не покажется странным, что я в тот миг почувствовал металлический привкус во рту.
Глава 8
Я еще ни разу в жизни не покидал родного дома, пожаловался рекрут справа от меня. Он всхлипнул и вытер мокрый нос рукавом.
А я покидал! тепло и бодро заявил я. Ни сердечности, ни радости я не испытывал, но надеялся, подняв настроение соседа, тем самым поднять свое.
Кормят в армии паршиво, говорят, упорно скулил мой соратник. Никто на свете не умеет печь сепкукодж лучше, чем моя мамочка.
Пирог с луком? Ну и вкус у этого паренька!
Забудь об этом, весело посоветовал я. Если в армии и пекут сепкукодж, то, наверное, паршиво. Не горюй, тебя ждут другие радости: свежий воздух, физические упражнения. К тому же солдатам позволено пить крепкие напитки и говорить непристойности о девушках.
Его оттопыренные уши заалели, как знамена.
Не хочу я так говорить о девушках! А пить я уже пробовал. Мы с Джоджо однажды выпили пива за сараем, так нас потом рвало