Они давно женаты? Дети есть?
Нет, детей нет, а женаты они почти четыре года. Она по профессии учительница. Я завтра отправлюсь в ее школу, поговорю с коллегами. Может быть, там что-нибудь прояснится.
Как правило, самоубийцы оставляют какую-нибудь записку, объясняют мотивы, а тут?
Да и тут есть записка, перебил Фалин Гайлиса. Я с понятыми осмотрел квартиру инженера Путны, благо что она была не на замке. И там в спальне на туалетном столике лежала записка. В ней Громова написала, что уходит из жизни, что разочаровалась в ней. Вот и все. Но что поразительно, этот смысл изложен в стихотворной форме.
Стихами? недоверчиво спросил Гайлис.
Вот именно стихами... она по специальности литератор. Но это ничего не объясняет. Завтра эксперт Ванцевич будет делать судебно-медицинское вскрытие покойной. Я поставил перед ним ряд вопросов, и он на них даст официальные ответы. Верно, формально и мне нужно бы присутствовать на этом вскрытии, но это отнимет у меня много времени. А я на завтра наметил очень многое. Квартиру Путны я опечатал. Как только он вернется домой, сюда позвонят, и я поеду туда. Я хочу в присутствии Путны самым тщательным образом осмотреть квартиру, может быть, осталась ее переписка с друзьями, это может пролить свет на ее поступок. В квартире есть два письменных стола, но ящики их закрыты.
Гайлис закурил новую сигарету.
Вижу, у вас сомнений в самоубийстве Громовой нет. Остается узнать причину...
Дело только начато. Не сомневаюсь, что и причина будет установлена, несколько самоуверенным тоном заявил Фалин и, поднимаясь, добавил: Большое спасибо вам за ужин, за беседу. Пора отдыхать.
Да! Пора. Засиделись мы, ответил Гайлис. Идите. Спокойной вам ночи. А я вот докурю и тоже пойду.
Беседы с сослуживцами покойной Громовой не дали ничего такого, что могло бы объяснить причину ее самоубийства. Громову характеризовали как женщину очень выдержанную, культурную, доброжелательную; никаких неприятностей у нее по служебной линии не было. Не было и конфликтных ситуаций с сослуживцами. Особых, доверительных отношении она в школе ни с кем не имела.
На состояние своего здоровья никогда не жаловалась. Был только один случай, рассказывала директор школы, когда Надя Громова попросила меня заменить ее на два урока, так как ей была назначена консультация в поликлинике. Это было недавно, примерно полмесяца назад, уточнила она.
Прибыв в поликлинику, Фалин попросил показать ему лечебную карточку Громовой. В ней было подшито две или три врачебные справки, и одна из них, от врача-гинеколога, произвела на него определенное впечатление. В справке было указано, что на момент обследования у Громовой была обнаружена двухмесячная беременность.
«Ну, это совсем невероятно. Решиться на самоубийство, будучи беременной?» мысленно воскликнул Фалин, прочитав это заключение врача.
Что вас так заинтересовало? спросила заведующая поликлиникой, в кабинете которой находился в это время Фалин.
Вы только представьте себе, положив на стол лечебную карточку Громовой, взволнованно произнес тот, эта женщина покончила жизнь самоубийством, будучи беременной! Вам не кажется это странным?
Заведующая взяла карточку и внимательно прочитала справку.
Конечно, это вопреки здравому смыслу, подтвердила она, а затем, немного подумав,
добавила: Впрочем, врачебной практике известны случаи, когда у беременных женщин возникает психоз, сопровождаемый немотивированными действиями, даже агрессивность к окружающим, то есть временное психическое расстройство.
И тут Фалин вспомнил профессора Ролляна, читавшего в институте курс судебной психиатрии, и одну из его лекций, где как раз говорилось о случаях так называемой «предродовой горячки» у беременных, и он с некоторым апломбом произнес:
Да, и судебной медицине случаи психоза подобного рода известны.
Только после обеда Фалин вернулся к себе в прокуратуру. Не успел он еще сесть за стол, как зазвонил телефон.
Товарищ Фалин! Это я участковый Круминь. Инженер Путна вернулся из командировки. Он хочет войти к себе, в свою квартиру, но она опечатана. Он пришел ко мне, страшно возмущается и требует, чтобы я снял печать. Я ему объяснил, что это можете сделать только вы.
Хорошо! Передайте Путне, что я сейчас выезжаю в Солнечный. Попрошу вас быть у себя. Вы мне понадобитесь.
Фалин уже собрался выходить из кабинета, но снова раздался телефонный звонок.
Товарищ Фалин! Это я Ванцевич. Я вам звонил. Мне ваш начальник сказал, что вы, наверное, не сможете приехать, поэтому я вскрытие трупа Громовой решил произвести без вас. На все поставленные вами вопросы ответы отрицательные. Но, представьте себе, эта женщина была беременна...
Это мне уже известно, перебил его Фалин. Завтра я сам заеду к вам и заберу акт вскрытия...
Ну, дядя Миша, опять газуй в Солнечный, усаживаясь рядом с водителем, произнес Фалин.
А мне все равно что в Солнечный, что в Лунный, лишь бы ехать. Я не любитель спать в машине. Она для того и предназначена, чтобы на ней ездить, с готовностью отреагировал тот, трогая машину с места...
«Интересно, что может сообщить муж покойной? Сможет ли он объяснить случившееся? Или это для него тоже абсолютная неожиданность? Как они жили, какие между ними были отношения?» задавал Фалин мысленно вопросы, на которые должен ответить Арвид Путна. Хотя из бесед с соседями Фалин знал, что покойная с мужем жила мирно и никаких жалоб не высказывала, но он помнил, что «чужая жизнь потемки» и что культурные люди свои житейские неурядицы выставлять напоказ не будут...