Извините, мадам, что вызываю неприятные воспоминания, но у меня появилась маленькая идея (эти «маленькие идеи» стали у Пуаро истинным присловием!), и я хотел бы задать вам один-два вопроса.
Мне? Разумеется!
Вы очень любезны, мадам. Я хочу спросить следующее. Вы говорили, что дверь, ведущая из комнаты мадемуазель Цинтии в спальню миссис Инглторп, была заперта на засов, не так ли?
Конечно, она была заперта на засов, ответила несколько удивленная Мэри Кавендиш. Я так и сказала на дознании.
Заперта?
Да. Она, казалось, была в недоумении.
Я хочу уточнить, объяснил Пуаро, вы уверены, что дверь была на засове, а не просто закрыта?
О, теперь я понимаю, что вы имеете в виду. Нет, не знаю. Я сказала «на засове», думая, что она заперта и я не могла ее открыть, но ведь, как выяснилось, все двери были закрыты на засовы изнутри.
Вы полагали, что эта дверь могла быть на засове?
О да!
Но, мадам, когда вы вошли в комнату миссис Инглторп, вы не заметили, была дверь заперта на засов или нет?
Мне мне кажется, была
Однако сами вы не видели?
Нет. Я не посмотрела.
Я посмотрел, внезапно перебил их Лоуренс. И заметил, что дверь была заперта на засов.
О! Это решает дело! Пуаро выглядел удрученным.
Я не мог в душе не порадоваться этому. Хоть раз одна из его «маленьких идей» оказалась ничего не
стоящей!
После ленча Пуаро попросил меня проводить его домой. Я довольно сухо согласился.
Вы раздражены, не так ли? спросил он с беспокойством, когда мы шли через парк.
Нисколько, холодно ответил я.
Вот и хорошо! Вы сняли тяжесть с моей души, сказал Пуаро.
Это было не совсем то, на что я рассчитывал. Я надеялся, что он обратит внимание на сухость моего тона. Тем не менее теплота его слов смягчила мое справедливое недовольство. Я растаял.
Мне удалось передать Лоуренсу ваше поручение, сообщил я.
И что же он ответил? Был озадачен?
Да, и я уверен, он понятия не имеет, что вы имели в виду.
Я ожидал, что Пуаро будет разочарован, однако, к моему удивлению, он ответил, что так и думал и очень доволен. Гордость не позволила мне задать ему новые вопросы.
Между тем Пуаро переключился на другую тему:
Мадемуазель Цинтии сегодня не было на ленче. Почему?
Она в госпитале. Сегодня Цинтия снова приступила к работе.
О, трудолюбивая маленькая demoiselle . И к тому же хорошенькая. Она похожа на портреты, которые я видел в Италии. Пожалуй, я не прочь взглянуть на ее аптеку в госпитале. Как вы думаете, она мне ее покажет?
Уверен, Цинтия будет в восторге. Это любопытное местечко.
Она ходит туда каждый день?
Нет, по средам свободна и по субботам приходит домой к ленчу. Это ее единственные выходные.
Я запомню. Женщины в наше время выполняют важную работу, и мадемуазель Цинтия умна. О да! У этой малышки есть мозги.
Да. По-моему, она выдержала довольно трудный экзамен.
Без сомнения. В конце концов, это очень ответственная работа. Полагаю, у них там есть сильные яды?
Она нам показывала. Их держат закрытыми в маленьком шкафчике. Думаю, что из-за них им приходится быть крайне осторожными. Уходя из комнаты, шкафчик всегда запирают, а ключ уносят с собой.
Этот шкафчик он около окна?
Нет, на противоположной стороне комнаты. Почему вы спросили?
Пуаро пожал плечами:
Просто поинтересовался. Только и всего.
Мы подошли к коттеджу.
Вы зайдете? спросил Пуаро.
Нет. Пожалуй, вернусь в Стайлз. Пойду длинной дорогой, через лес.
Леса вокруг Стайлза очень красивы. После солнцепека было приятно погрузиться в лесную прохладу. Дыхание ветра здесь едва чувствовалось, а птичий гомон был слаб и приглушен. Побродив немного, я бросился на землю под огромным старым буком. Мысли мои охватывали все человечество, были добры и милосердны. Я даже простил Пуаро его абсурдную скрытность. В общем, я был в ладу со всем мирозданием. И через некоторое время зевнул.
Я вспомнил недавнее преступление, и оно показалось мне далеким, совершенно нереальным.
Я снова зевнул.
Может, подумал я, преступления вовсе не было? Конечно же, это был просто дурной сон! На самом деле это Лоуренс убил Алфреда Инглторпа крокетным молотком. А со стороны Джона было полнейшим абсурдом поднимать из-за этого такой шум и кричать: «Говорю тебе, я этого не потерплю!»
Я вздрогнул и проснулся.
И сразу понял, что оказался в крайне неловком положении: футах в двенадцати от меня Джон и Мэри Кавендиш стояли друг против друга и явно ссорились. Они, по-видимому, не подозревали, что я нахожусь поблизости, так как, прежде чем я успел пошевельнуться или заговорить, Джон повторил слова, которые меня окончательно разбудили:
Говорю тебе, Мэри, этого я не потерплю!
Послышался голос Мэри, холодный и сдержанный:
У тебя есть право критиковать мои поступки?
По деревне пойдут слухи! Только в субботу похоронили мою мать, а ты расхаживаешь повсюду с этим типом.
О! Если тебя беспокоят только деревенские слухи
Не только. Мне надоело, что этот тип вечно здесь околачивается. И вообще он польский еврей.