А что сталось с прежними?
Он пожал плечами, как мне показалось, даже виновато.
Сгинули.
Ты их ликвидировал, как и нас?
Всё становилось ясным. Этот мерзавец продался агентам нацистской партии и сам стал её членом.
Я теперь миллионер, вынул он из кармана алмаз и повертел его в руках. Камень блеснул в свете восходящей луны и, сверкнув, послал в сумрачное небо восхитительные искорки. Этот камешек принесёт мне славу, прежде чем после огранки станет бриллиантом. Имя ему уже придумали? поинтересовался он, пряча его назад.
Фея Амазонки, нехотя ответил я.
Как? Фея Амазонки? с интересом переспросил он, затем минуту подумав, оскалился:
Что ж пусть Фея Амазонки. Хоть какая-то память будет о вас
И расхохотался своим омерзительным смехом, направляясь к баркасу.
Я остался один.
********
А потом началась бойня.
Первый индеец упал сразу. Габриэль выстрелил из самодельного лука, попал в сонную артерию, и человек просто свалился, подкошенный, как мешок с песком, упал с дерева в соцветия орхидей, никем незамеченный, даже своими товарищами по оружию. Переметнувшись к следующему дереву, проводник натянул тетиву и пустил стрелу во второго воина, выбив его из строя, как и первого. Всё произошло настолько стремительно и бесшумно, что я едва смог открыть рот, чтобы крикнуть, где я нахожусь. Оказывается, как потом мне рассказывал Костик, они знали это наперёд, поскольку Габриэль всю ночь, крадучись и не издавая шума, оценивал рекогносцировку лагеря, примечая, где находится тот или иной охранник. Те, кто недавно были в засаде, сами оказались в ловушке. Он уже давил ногой горло третьему, когда из соседних кустов, стреляя во все стороны, выскочили Костик с профессором, при этом Костя умудрился выпустить из ракетницы заряд по мотору спрятанного в заводи баркаса. Выстрелом из винтовки Андрей Сергеевич уложил четвёртого воина, Костик пятого. Остальные, не успев схватить оружие, кинулись в разные стороны, бросив на произвол судьбы и своих нанимателей и груз золота. Вся операция по спасению, возглавляемая Габриэлем, заняла не более двух минут. Пятеро были ликвидированы,
трое метнулись в лес без всякого вооружения, а ещё трое, к сожалению, успели скрыться на баркасе, который, отчаливая от берега, дымил подбитым ракетницей двигателем. Я в это время только приходил в себя, Габриэль добивал третьего наёмника, профессор развязывал мне руки, а Костик лихорадочно перезаряжал ракетницу, но этого времени хватило беглецам, чтобы оторваться от нашей погони на несколько минут. Рыжий нацист, Грабовский и его верзила-телохранитель скрылись за поворотом реки, и только длинный шлейф дыма указывал их направление, куда они поплыли.
Всё это мне рассказали потом, прежде чем мы остановились на ночлег уже в десятке километров от места моего чудесного спасения. Проводник, так же как и мы, был исполнен местью за Семёна, за Мишу, и хоть Даниэль погиб при метеорите, а Оля от анаконды: он мстил за всех, за всю экспедицию.
Теперь алмаз у него, продолжил Андрей Сергеевич, когда мы, разлёгшись на траве, блаженно переваривали ужин, и я рассказал им свою беседу с фотографом. И название знает
Пришлось сказать, хмуро ответил я. Иначе он просто выбросил бы меня в реку на растерзания кайманам. Кстати, моё ружьё тоже у них.
И карабин Сёмы, вздохнув, добавил Костик.
Этим вечером мы решили снова строить плот и уже, абсолютно налегке, продвигаться по течению к водопадам Игуасу.
Там плотина.
Там цивилизация.
********
Немец молча наблюдал, как Грабовский орал на телохранителя, подгоняя его, чтобы тот сделал что-нибудь с дизельным двигателем, с каждым километром приходящим в негодность. Выпущенная Костиком ракета, угодила в редуктор и вывела из строя вращающийся цилиндр, отчего мотор беспрестанно чихал, выпускал едкий чёрный дым и плевался соляркой.
Швайне! орал он по-немецки, смешивая русские и германские наречия. Свинья, куда ты прёшь, левее бери, сейчас угодим в самую пропасть! Не видишь, мать твою, что водопад впереди?
Немец оказался умнее. Выхватив из рук Грабовского пистолет, он упрятал его в карман, всем видом показывая, что начальник тут он, и без его ведома никто не выстрелит. Их и так осталось трое. Лодка была уже не управляема, её несло бурным потокам прямо в сердце бушующей бездны. Мачта и антенна были давно сломаны, и судно вертелось в бурунах пены, словно детская юла в руках ребёнка. Механик, ударившись головой о выступ мотора, лежал без сознания, запутавшись ногами в такелажных снастях, а рыжий нацист обхватил руками один из ящиков, и вместе с ним ездил по днищу судна.
Грабовский прежде всего думал о своей безопасности, поэтому, недолго думая, схватил спасательный жилет, рывком перевалился через борт и, даже не взглянув на своего напарника, полетел в пучину вместе с миллиардами брызг и тысячами тонн низвергающейся воды. Лодку ещё раз перекрутило вокруг своей оси, швырнуло о камни, подбросило вверх и разметало на щепки, вываливая в бушующую бездну весь золотой запас брошенного города. Фотограф успел увидеть последний ящик, камнем падающий в водопадный ад и, набрав воды полными лёгкими, захлебнулся, уносимый гигантским круговоротом.