И в этот момент они меня заметили.
Макото замер на полушаге, его пистолет бессильно повис в руке. Восторг на его лице сменился сначала удивлением, а потом широченной улыбкой. Юки тоже выскочил из своего укрытия.
Братец Акомуто! Ты вернулся! заорал Макото так, будто не видел меня лет сто. Мы тут это тренируемся! Да! Тренируемся отражать атаку корейских неприятелей!
Я вижу, тренировка прошла успешно, ответил я, вытирая шею тыльной стороной ладони. Голос прозвучал хрипло и устало. Корейцы, к счастью, повержены. Только вот сейчас явится их король в лице тетушки Фуми, и тогда уже вам придется отражать ее контратаку с помощью тряпок и таза с мыльной водой.
Макото мгновенно понял всю глубину тактической ошибки. Его лицо трагически вытянулось, он посмотрел на мокрые простыни, потом на окна кухни, откуда в любой момент мог появиться самый страшный и пугающий из всех королей Чосона и тихо застонал.
Братец, ты же нас не выдашь? тихо подал голос Юки. Я весело хмыкнул и, потрепав его голову, ответил:
Как я могу послать на верную смерть наших лучших генерала и стратега? Тайна мокрых простыней уйдет со мной в могилу, и в подтверждение своих слов я приложил руку прямо к сердцу. Мальчишки облегченно выдохнули и снова вернулись в игру, кажется, совсем уже позабыв обо мне.
Я покачал головой и направился к дому. На веранде Хината, девчушка с двумя смешными хвостиками, пыталась научить кота Карупина сидеть, но тот явно был не в восторге от педагогических экспериментов и норовил цапнуть ее за палец. Я мысленно хмыкнул: кота я понимал. Сам бы цапнул, если бы меня пытались дрессировать после суток на ногах. Входная дверь была распахнута настежь.
Херовато-кун, это ты? Наконец-то! А мы уж думали, тебя работа проглотила!
Навстречу мне из кухни выплыла одна из моих «матерей». Я называл ее тетушка Хару. Полноватая, улыбчивая женщина с круглым лицом и глазами-щелочками, которые всегда смеялись. Она была воплощением домашнего уюта и тепла. Именно она всегда следила, чтобы все были накормлены, и знала любимое блюдо каждого из детей.
Проголодался, наверное? Садись, я сейчас тебе вчерашний ужин согрею.
Спасибо, тетушка Хару, я не голоден, солгал я, и мой желудок тут же предательски заурчал. На самом деле я был готов съесть слона, а потом еще и мамонта на закуску, но единственным моим желанием было добраться до кровати и провалиться в такой нужный сон. Мой мозг можно сказать уже рисовал идеальную траекторию падения на подушку.
Как это не голоден? всплеснула она руками, и я понял, что мой желудок (чертов предатель!) меня подставил. Совсем себя не бережешь! Посмотри, на тебе лица нет. Весь зеленый. Ну-ка, марш за стол!
Спорить с ней было так же бесполезно, как и с профессором Тайгой или Натальей Львовной.
Но тут в коридоре появилась вторая хозяйка дома. Тетушка Фуми. Она была полной противоположностью своей подруги высокая, худая, строгая, с пучком седеющих волос на затылке и проницательным взглядом. Если тетушка Хару была «сердцем» этого дома, то тетушка Фуми, без сомнения, была его «стальным позвоночником». Именно она управляла финансами, договаривалась со школами, решала все организационные вопросы и поддерживала дисциплину.
Пришел, лодырь? беззлобно проворчала она, окинув меня строгим взглядом, который, казалось, просвечивал меня насквозь. Не успел порог переступить, а уже отдыхать собрался? У нас сегодня генеральная уборка и лепка гёдза на ужин. Работы всем хватит. Так что мой руки и присоединяйся.
Я мысленно застонал. После почти недели на ногах это звучало как изощренная пытка, придуманная лично профессором Тайгой для особо непослушных ординаторов. Мое тело требовало только одного горизонтального положения, желательно, правда, не на операционном столе и не в гробу. Если честно, я даже внутри возмущался. Какая уборка? Какая готовка? Я тут постоянно жизни спасаю. Я заслужил отдых! Минимум неделю на Мальдивах, а не вот это вот все.
Но когда я посмотрел на уставшее лицо тетушки Фуми, на добрую улыбку тетушки Хару, я понял, что сейчас я не тот одинокий профессор Шпаков. Я старший брат в этой большой шумной семье. И здесь действовали свои законы: здесь каждый вносил свою лепту. И моя лепта, судя по всему, заключалась в том, чтобы лепить гёдза и отмывать дом от следов игр маленьких детишек.
Хорошо, тетушка Фуми, вздохнул я, и этот вздох, кажется, был слышен даже на соседней улице. Что нужно делать?
На ее губах промелькнуло удивление, смешанное с одобрением. Очевидно, «старый» Херовато непременно начал бы ныть и отлынивать, ссылаясь на острую форму аллергии на домашние обязанности. И вроде бы мне было логично и дальше придерживаться такого образа жизни и не выделяться, но не мог я смотреть в эти добрые и такие усталые глаза и врать. Так что я лишь смиренно ждал указаний.
Меня отправили на второй этаж разбирать старую кладовку вместе с Кайто. Кайто было семнадцать, он был старшим среди парней после меня. Молчаливый, серьезный не по годам, он с недоверием относился к моему внезапному преображению. Он-то помнил меня ленивым бездарем, который все свободное время проводил, уткнувшись в телефон.