«Деваха!» удивился Бекас и мысленно присвистнул.
К дому культуры я правильно еду? спросила она, смерив взглядом Бекаса снизу вверх от тапочек до майки-алкоголички и обратно.
Нет. Надо было на той развилке направо и по главной дороге до конца. Там упре Бекас на мгновение замешкался "..тесь" «..шься»? Закончил шься.
По-ня-тно, протянула она, кивнула на ведро. Я водички выпью?
Бекас молча развел руками конечно.
Она слезла с мотоцикла, подошла к ведру, наклонилась, дав шанс Бекасу заценить зачетную задницу в обтягивающих кожаных штанах и кобуру в стиле тактика на двух ремнях, затянутых вокруг правого бедра, и одним ремнем, уходящим вверх, к поясу, под край кожанки.
Торчащую из кобуры массивную рукоять пистолета Бекас не смог идентифицировать. Подумал что-то бельгийское вроде бы «Браунинг».
Бекас наблюдал, как незнакомка подняла полное ведро, поднесла его к своим губам и отпила с края, не пролив ни капли.
Коньяк все еще вращал карусельные вихри в голове Бекаса, и поддавшись коньячным завихрениям, он игриво заметил:
А вы, наверное, спортсменка! сказал Бекас перейдя все же на «вы».
Она ничего не ответила, поставила на место ведро. Расстегнула косуху полностью; заправила под пояс своих кожаных штанов майку, задравшуюся во время езды. Пупок и плоский загорелый живот мелькнули на секунду.
Бекас прочитал на её майке надпись, идущую поперек груди. Правильнее сказать не надпись, а картинку человеческий оскалившийся череп, пробитый навылет красной молнией. Вверху черепа было написано такими же красным и тревожными буквами «не влезай»; а под черепом слово «убьёт!»
«Точно спортсменка!» понял Бекас.
«Тык-тык-тык» продолжал тарахтеть холостыми оборотами «Урал», заполняя возникшую неловкую паузу.
Она закинула ногу через сиденье,
натянула очки, поправила их несколько раз, взяла шлем, висевший на руле, сказала:
Спасибо!
«Ры-ры-ры!» крутанула ручкой газа, развернула «Урал» на сто восемьдесят, управляя им одной рукой, другой ловко надела мотошлем и застегнула его уже на ходу.
«Тык-тык-тык» «Урал» удалялся по грунтовке на первой передаче. Бекас смотрел ей вслед, угадывая приподнимется ли она с сиденья или нет, проезжая большую глубокую лужу, в которую коляска попадет колесом непременно. Так и вышло она привстала слегка Бекас ещё раз оценил ее задницу.
Через час Бекас шагал по центральной алее бывшего совхоза к единственному двухэтажному зданию, которое называли дом культуры. Раньше в нём располагался весь, как тогда называли административно-культурно-бытовой-сектор: правление совхоза, сельсовет, кино-клуб; культ-массовые кружки: танца, хорового пения, изостудия, кружёк авиамоделистов; библиотека. Там на втором этаже, в бронированной комнате с постоянной охраной у двери барыжил Одноглазый Чили. К нему и шел Бекас, скинуть «Макарова» и патроны, ещё договориться по остальным трофеям, прикопанным в схроне.
За «Макарова» Бекас рассчитывал взять рублей двести. За патроны не ясно сколько. Цена на БК последнее время сильно упала. Патронов и остального последнее время было хоть жопой жуй. Всё вместе и отдал бы за двести, пожалуй. Бекас решил для себя заранее, что если Чили начнёт сбивать цену не уступать найдет кому продать без проблем. Любому последнему карасю «Макаров» в хозяйстве это как молоток или отвертка всегда есть что пристукнуть или прикрутить.
А еще по неписанному правилу надо было рассказать про случившееся, чтобы свои знали где в Зоне не ровно. Ходить по дворам и разговоры разговаривать для такого не было надобности. На сей счёт при Чили было «местное радио», которым выступал Лёвка Шлеп-Нога. Чили рассказывал, что надо Лёвке, а тот разносил по совхозу. Что не надо говорить Левке, то Чили ему не говорил.
Лёвка Шлеп-Нога был первостатейный карась и адски непрушный к тому же. Один всего лишь раз набрался Левка душка и пошел в рейд в Зону с пацанами. Собрали ртути целых сто грамм! На обратном маршруте группа попала на гоп-стоп каких-то залётных. Перестрелка. Отбились. Всем ничего, одному Лёвке пуля раздробила голень. И стал просто Лёвка Лёвка Шлеп-Нога. Сход-развал попортили нога в ступне больше не гнулась. Теперь тёрся возле Одноглазого Чили шнырём работал на него, если по-простому. То и дело можно было видеть его чапающим от дома к дому неровной своей походкой, как у велосипеда с восьмеркой на колесе.
Бекас был одет в цивильное, в приличное самому было приятно.
Я русский плохо говорю, да?! Э-э-э! Э-э-э! Не надо, да! услышал Бекас, проходя мимо открытых дверей магазина с вывеской «ТысИча мелочей», написанной с ошибкой.
За прилавком хозяин магазина Бахтияр махал обеими руками на двух приезжих торчков. Бахтияр махал вверх-вниз по направлению торчки-дверь-на выход и был похож на восточного заклинателя змей.
Э-э-э! Не надо, да!
Унылые торчки вышли из магазина, неся на плечах вселенскую грусть. Парень и девушка около двадцати все зачуханные какие-то. У девушки глаза черные, похожие на спелую смородину, с паутинкой красных воспаленных сосудов по белому смотрят прямо, и ничего в них не в фокусе. Парень такой же, но пока еще бодрячком.