Но гибель его и его доблестных товарищей не изгладится из памяти тех, кому дорога судьба русского флота, кто умеет ценить истинное геройство Один из известных наших военных писателей Н.Л. Кладо, выражая благодарность отцу покойного П.А. Вырубова за присылку его карточки, писал: мне особенно дорого иметь эту фотографию от Вас как память о геройски погибшем Вашем сыне, которого я знал еще мальчиком, и который был у меня в роте и в классе, а потом знал как прекрасного, передового офицера, который подавал самые блестящие надежды. До боли жалко, что погиб офицер, но погиб он блестяще, так же, как и служил, погиб как герой, и Вы можете гордиться таким сыном Придет время, и у нас вспомнят о геройски погибших в эту войну и воздадут должное их памяти
Такое время, по нашему мнению, уже наступило, и этим объясняется появление настоящей книги.
Редактор издания. 1910 г.
Часть I Морской кадетский корпус (1895-1899 гг).
А. Морской корпус. 10 января 1894 г.
Дело было так: вчера мы все сговорились пускать на английском уроке мыльные пузыри, вечером приго- 1 овили мыльный раствор, в классе навертели трубочек, и началась потеха. В начале класса я не пускал пузырей, но когда преподаватель выгнал из класса одного из пускавших, я не вытерпел и сел на его место и начал пускать пузыри. Все шло благополучно, один пузырь особенно хорошо полетел, весь класс поднял галдеж, гак что преподаватель поневоле заметил и выгнал меня из класса. Я, ничуть не унывая, прошел в классный W.C., а через несколько времени вернулся в класс, явился тому же преподавателю и, чтобы он как-нибудь не вспомнил, что выгнал меня из класса, залез под скамейку, где благополучно пролежал
до конца урока. Все бы ним и кончилось, если бы он не надумал еще сверх всего подать записку на нас двоих. Теперь не знаю, что мне за это будет: наверно, сбавят с поведения; это тем оолее досадно, что в роте я вел себя отлично и до сих пор не получил но одного замечания, не только что записки.
Напишите мне папа, пожалуйста, подробнее, что у вас делается: мне очень хочется знать, как вы теперь проводите время.
Б. Роченсальм. Учебное судно Баян. 20 августа 1894 г.
Теперь я постараюсь, дорогой папа, описать вам, по возможности, нашу здешнюю жизнь с самого начала.
Отправили нас из корпуса 12 мая в 12-м часу после молебна и краткой напутственной речи директора. Нашу роту отправили в Кронштадт на большом колесном портовом пароходе Ижора, который и доставил нас на наш Баян. В Кронштадте мы постояли до 14 числа вечера, когда нас вытянули на рейд два паровых барказа и пароход-помощник. В 8 часов пришел Скобелев, мы ему подали буксирные перлиня, и он потащил нас в Роченсальм. Мы в среднем шли около 5 узлов и к вечеру 20 мая были уже в Роченсальме.
Не обошлось у нас без приключения, которое могло кончиться очень печально, но, к счастью, обошлось благополучно. Когда мы пришли в Роченсальм, Скобелев вместо того, чтобы сразу войти в фарватер и идти на рейд Лангекостка, пошел за чем-то на королевский рейд, который находится с другой стороны острова Котки. Когда он делал поворот, то лопнули оба перлиния, и хотя мы сейчас же отдали якорь, но нас все-таки поперло на камень, которым нам и содрало медную обшивку подводной части от грот- русленей почти до самого ахтерштевня. Это мы узнали, конечно, после, когда спустили водолаза. Будь тогда хоть небольшое волнение, мы отделались бы далеко не так дешево.
С трудом достали в Котке буксирный пароход, который и взялся перетащить нас на рейд Лангекостка, содрав за это 100 марок. Но этим наши злоключения еще не кончились: едва мы с великим трудом выходили якорь и наложили стопора, как вдруг все стопора поломались, якорь шлепнулся в воду и пошел сучить канат. К счастью, шпиль был разоружен, а то бы все стоявшие около, а таковых было очень много, почти все кадеты, были бы убиты на месте и превращены в фрикуасэ. Наконец поздно вечером мы очутились в бухте Лангекостка, где и бросили левый якорь.
С тех пор потекла наша однообразная жизнь. День мы проводим так: в 6 часов дудка: Кадеты вставай, койки вязать. Мы все встаем, одеваемся, вяжем койки. Через 15 минут дудка: кадеты, койки наверх; мы относим свои койки наверх и подаем их укладчику, который и укладывает их в бортовые сетки. Когда все койки вынесены, опять дудка: кадеты наверх на молитву. Мы становимся на шанцах во фронт и поем Отче наш и Спаси, господи люди твоя, после чего дудка: кадеты, чай пить. После чая нас гоняют через марс, и мы спускаем шестерки. В 8 часов подъем флага. После подъема нас посылают на все гребные суда, и мы делаем на веслах круги версты в полторы вокруг яхточки, вехи и Баяна. После гребного учения очередное отделение выступает на вахту, а остальные кадеты посылаются на шестерки для парусного учения, которое и продолжается до 10 часов.
В 11 часов дудка: пробу наверх, после которой следует другая: команда и кадетам обедать, и подымается флаг О (отдых). Время от 11 до 2-х, когда поднят флаг отдых, считается на корабле в некотором роде священным: во время него не смеет без крайней необходимости употреблять команду, кроме, разумеется, вахтенного отделения, ни для каких работ. В 12 часов подымается флаг В (полдень); вахтенный начальник командует: восемь бить(склянок), и следующее отделение вступает на вахту.