Кто этот Барченко? Почему он не мог написать записку сам? Он враг, да? Мы должны его разоблачить, установить связи? спросила Роза, польщенная доверием и довольная, что ввернула такое профессиональное выражение.
Барченко не только разоблачен, но уже и расстрелян, к сожалению. В прошлом году. Жильцова скорбно скривила сочные губы. Кабы мы знали, что у него такие любопытные контакты с самой Мэри Ларр, оставили бы еще пожить.
А кто она?
О, Мэри Ларр только выглядит тихой старушенцией. Это начальница очень непростого детективного агентства, личность в профессиональном мире легендарная.
Как Шерлок Холмс?
Примерно. Только этот Холмс в юбке получает задания от буржуазных правительств. Как правило сверхсекретные. И когда Ларр прислала разоблаченному врагу народа Барченко телеграмму, что собирается приехать в Москву, стало нам очень интересно, за каким лешим она едет. Вот это мы, Былинкина, и выясним с твоей помощью. Валяй, спрашивай дальше.
А кто был Барченко?
Шустрый субъект, Фигаро-здесь-Фигаро-там. Сочинитель
мистических трактатов, фантазер, гипнотизер, спирит. Верил во всякую мистическую дребедень. Но для органов он был человек полезный. Всех знал, всюду был вхож, выполнял секретные задания, в том числе за рубежом.
За что же его расстреляли?
Капитан вздохнула.
Не за что, а почему. Потому что машина заработала с перебором, стала захлебываться.
Какая машина?
Наша, чекистская. Мы должны быть и бдительны, и безжалостны, вырезать всю гниль. Как сказал нарком Ворошилов: очистить Рабоче-Крестьянскую Красную армию от гнилой гангрены до здорового мяса. Не только армии касается. Всего общества. Притом резать надо, захватывая и здоровую плоть, с запасом. На всякий случай. Как тут не быть перебору? В прошлом году резали широко, очень широко. Потому что международная обстановка сама знаешь какая. Японцы развязали войну в Китае, фашисты в Испании, в Эфиопии. Приказ был: удесятерить бдительность. Вот и удесятерили. Теперь партия дала отбой, но профилактические меры много кого коснулись. Того же Барченки. Ничего не поделаешь, Былинкина. Нам расслабляться нельзя. Во вражеском окружении живем. Добренькими потом будем, когда победим в мировом масштабе. А сейчас мы сильны тем, что общее у нас главнее индивидуального. Для дела ничего и никого не жалко. Если я, член партии с девятнадцатого года, чекистка с почти двадцатилетним стажем, тоже попаду под хирургический скальпель без вины, ради общей пользы, не пикну. Пойму: так надо.
Сказав про стаж, товарищ Жильцова стукнула себя по груди. Там поблескивали эмалью два знака: «Почетный чекист» и «За беспощадную борьбу с контрреволюцией».
Это она из воспитательных соображений говорит, подумала Роза. Если к Барченко прибыла шпионка, значит, расстреляли его не зря, а такого человека, как товарищ Жильцова, никто никогда не тронет.
В дверь постучали. Вошли трое парней.
Это мои ближайшие помощники. Трое из ларца, одинаковых с лица, сказала товарищ Жильцова, хотя вошедшие были совсем не одинаковые.
Один в подпоясанной косоворотке навыпуск, с косым пшеничным чубом. Другой, черноволосый, в юнгштурмовке. Третий постарше, наголо бритый, в пиджаке и галстуке. Но что-то общее в них, пожалуй, все-таки было. Подтянутость, поджарость, какая-то внутренняя собранность.
Группа, работающая по делу «Таинственная американка», в полном сборе, с шутливой торжественностью объявила товарищ капитан госбезопасности. Это, ребята, Роза, наш инструмент ближнего наблюдения. Знакомься, Былинкина. Василий, человек-отвертка. Кому хочешь башку отвернет. [Про чубатого]. Это Рубен, кличка «Молния». [Про брюнета]. А это Михалыч, глаз-алмаз. Они всё время будут неподалеку, но ты их не увидишь. Как не увидела, когда они вели вашу гоп-компанию от вокзала до гостиницы.
А фамилий не назвала, ни одной, отметила Роза.
Чего это от вокзала, прогудел Михалыч басом. Я американок с Ленинграда пасу. Всю ночь в коридоре под дверью ихнего купе проторчал. Мне бы поспать.
Не выдавайте оперативных секретов, товарищ сержант госбезопасности, все так же весело сказала Жильцова. А ты, Рубенчик, не шарь взглядом по Розиному бюсту. Пока дело не закончено, никаких подкатов. Знаю я тебя.
Все засмеялись, а Роза покраснела. Она тоже заметила, что черноволосый (он был очень, очень ничего) не сводит с нее глаз.
Ладно, ребята, катитесь. Михалыч, можешь покемарить. В машине.
Когда троица вышла, товарищ капитан сказала, уже без улыбки:
Я тебе свою гвардию показала, чтоб ты знала: они всегда рядом. Если что придут на помощь. Спасут.
От кого? От этой старухи? удивилась Роза. Да что она мне может сделать?
Ты даже не представляешь себе, что она может сделать. Если то, что в нашем досье, правда.
Глаза товарища Жильцовой, только что строгие, снова залучились смешливыми искорками. Поразительно все-таки, как быстро менялось выражение этого красивого лица.
Как порозовела-то, когда Рубен на твои сиськи пялился! Ты что, девица? Ну и дура. Во-первых, отказываешь себе в одной из лучших радостей жизни. А во-вторых, не владеешь главным женским оружием. Оно тебе очень пригодится, если пойдешь по нашей линии. А чутье подсказывает мне, что это только начало нашей совместной работы. Ничего, Былинкина. Я тебя этой науке обучу. Как и многому другому. Учеба, обещаю, будет интересной.