Странная просьба. Свалка же совсем близко.
Да, но там по пути стая собак, через которую я не смогу пройти одна. Стая все еще там или ты ее перестрелял? Вдруг зря спросила.
Нет, собаки там же. Мы проскочили по-быстрому. А почему ты обращаешься с этим вопросом ко мне? Лисицын показал взглядом на свою форму. Куртка с шевроном лежала в рюкзаке, однако по черно-красному бронежилету было абсолютно понятно какой группировке он принадлежит.
Ну-у-у, как бы объяснить... Ленка прищурилась, приподняв верхнюю губу. По ряду причин. Сойдет такой аргумент?
Сойдет. По оплате что? Наличные, карта?
Ленка строго уставилась на Леху исподлобья. Шутник.
Неловко признаваться, но денег у меня нет. Совсем.
А, понял. Да уж, мать! Ну, смотри, я тебе могу помочь, допустим, по доброте душевной, за то, что ты просто симпатичная? Почувствую себя героем и все такое. А потом ты пойдешь обчищать карманы новичкам, «говном» барыжить, грабить, заниматься прочей ерундой, которая мешает жить честным людям. И тогда вся Зона будет говорить о том, какой Леха Лисицын не герой, а гандон. Лучше бы оставил тебя в «Сотке», чтобы ты честно работала на Бармена, кастрюли мыла, варила макароны. Всем было бы намного лучше.
Ленка понимающе покивала. Хороший ассоциативный ряд. А он продолжил:
Поэтому я должен получить взамен что-нибудь, что будет того стоить.
Ты намекаешь на то, чтобы я тебе дала, или что? в лоб спросила бандитка.
Чего сразу «дала»? Ничего мне от тебя такого не надо. Я просто рассуждаю вслух. Лучше расскажи, как ты здесь застряла. Почему одна, без денег?
Это вранье. Конечно, ему было надо. И если бы не ряд «но», то немедленно! У него уже так давно не было женщины да что уж говорить, он их сто лет в глаза не видел! что сейчас ощущал себя неказистым подростком, на которого обратила внимание самая красивая девчонка из параллельного класса. До него долетал еле уловимый сладковатый женский запах, а взгляд цеплялся за такие милые мелочи, как малюсенькая аккуратная родинка около правого глаза, длинные ресницы, слегка вздернутый носик... Из-под черной футболки с модной нынче надписью «ЯРусский» проглядывался силуэт небольшой аккуратной груди. То, как Ленка сложила свои ладошки на коленях, то, как держала спину, какая у нее остренькая хулиганская мимика и как покачиваются на легком ветру пряди волос все это оставило неизгладимое впечатление на оголодавшего по женскому обществу сержанта. Он даже не отразил, что с самого начала сидел, по-дурацки улыбаясь, пока сигарета не истлела до фильтра, а сам он неосознанно положил голову на ладонь, облокотившись на колено. Из-за этого все его здравые речи звучали несколько... лживо, что ли, карикатурно. Ленка неожиданно замолчала, оборвав свою историю на полуслове.
Ты сейчас говорила что-то важное, но я все прослушал. Извини.
Я говорю, я пришла сюда с братвой, но они слиняли без меня рано утром, пока я спала. Забрали все деньги, оставили только пожрать на пару дней и оружие, и все.
Хреновая у тебя братва. Шла бы ты в «Долг», у нас так с товарищами не поступают. Тебе бы там дали работу. Парни у нас там нормальные, нашла бы себе кого.
На это Ленка не ответила ничего. Так просто ее не разговорить, держится особняком.
Ты мне поможешь? ушла она от темы.
Потухший
еще десять минут назад окурок наконец приземлился в консервную банку. Шумно вздохнув носом, Лисицын сел прямо, задумчиво уставился небо, что постепенно затягивали свинцовые тучи. О нет, тепло заканчивается. Неужели солнечное утро было обманом?
Если бы я был один, то да. Я должен сперва обсудить это со своей... осекшись на слове «семья», Леха поправился, со своим отрядом.
Оу... Вас тут много? В смысле, долговцев. Я не хочу себе проблем.
Нет, из долгарей только я. Побудь здесь, я постараюсь управиться быстро.
Ладно.
За поворотом Леха представил себе, как сейчас он спустится с Риткой в «Сотыгу», сядет за один стол с ней и Саней, пока на улице нагнетается непогода. А потом пойдет противный дождь, как из пульверизатора, а бедная Ленка будет сидеть на заднем дворе и мокнуть, дожидаясь, когда ее возьмут в добрые руки, как бездомного котеночка. От одной этой мысли у матерого вояки сердце кровью обливалось. Как же он хотел развернуться прямо сейчас, схватить ее в охапку и единолично принять решение оставить ее у себя! Ему было наплевать, что она из лагеря бандитов. Видимо, ей было наплевать, что он из лагеря «Долга». Насколько человек отчаялся, что подошел к врагу просить помощи? Интересно, как бы поступил в такой ситуации Таченко. Наверняка бы порицал Леху за мягкотелость и помощь неприятелю, но похвалил бы за доброту. И за нее же бы отругал однажды доброта губит всех. Впрочем, какая разница, что он подумает? Лисицын устал от него. От службы устал, от Зоны, и даже несмотря на то, что его никогда не долбали жесткой дисциплиной, от нее он тоже устал. И сердился, что на протяжении последних месяцев его методично допекали до состояния полного эмоционального выгорания. Сейчас ему было искренне класть с прибором на весь «Долг». Одна мысль об «Агропроме» вызывала тошноту и злость.