Что там, Абрам?
Что, я могу сказать, Михаил Давыдович, прекрасное собрание, а некоторые экземпляры просто восхитительны.
Вы хотите продать или провести только оценку? оживился Бломберг.
Продать, Михаил Давыдович.
Простите, Пётр, но я обязан поинтересоваться законностью приобретения вами камней.
Скажем на половину, они мои, но я не заявлял официально об их наличии у меня.
Мне необходимо знать, так, как это сильно влияет на цену.
Абрам, твоя предварительная оценка.
Они долго смотрели друг на друга. Вот это уровень взаимопонимания.
Думаю двести тысяч рублей.
Бломберг перевел взгляд на меня.
Двести пятьдесят, и то, как давнему и проверенному партнеру.
Двести двадцать, поверьте, хорошая цена, как партнёру.
Двести пятьдесят, Михаил Давыдович и не надо рассказывать мне зато, как тяжело вам живется и семья голодает. Как много вы потеряете при обработке и вообще вы последнее отрываете от семьи, чтобы угодить мне.
Выслушав мой длинный монолог, они оба рассмеялись.
Слушаю вас, молодой человек и не могу понять, кто из нас больше еврей, вы или мы с Михаилом Давыдовичем.- сказал прослезившийся ювелир.
Можно, Михаил Давыдович, но это последняя цена. Совершили все сделки и переоформили документы, с учётом моего совершеннолетия. На счету у меня было двести девяносто две тысячи и две триста в иностранной валюте. Ещё, я оставил себе три самых крупных сапфира, три изумруда и три алмаза, не стал показывать их. Стоимость камней, я оценивал не меньше ста двадцати тысяч рублей. Очень предварительная стоимость.
Когда покончили со всеми формальностями, посмотрел на Бломберга.
Что-то ещё, Пётр?
Да, Михаил Давыдович.
Я достал пенал из баула. Увидев заветную коробку Бломберг сорвался с места, подскочил к столу и не решался взять пенал. Он смотрел на него, как будто опасался, что он исчезнет.
Это то, что я думаю?
Улыбаюсь ему.
Смелее, Михаил Давыдович.
Бломберг, дрожащими пальцами, осторожно открыл пенал, достал куклу.
Боже мой, она, Ивановская. Как же она прекрасна.
Согласен, мастерство отменное. Никогда не видал подобной красоты.- произнес подошедший ювелир.
Не хотел показывать прежде, что бы не влиять на вас при торге.- заметил я.
Спасибо, Пётр, вы порадовали меня, как никто.
Просто случайно повезло, человек попал в затруднительное положение и предложил куклу в счёт погашения долга.
Пётр, а есть ещё куклы, я выкуплю все.- вскинулся, Бломберг.
К сожалению нет, я интересовался.
Сколько я вам должен, Пётр?
Долг составлял сто пятьдесят рублей золотом. Вам я уступлю за сто двадцать.
Очень жаль, я нашел ещё одну куклу в плохом состоянии, её отреставрировали и с ней произошла та же история, из неё ушла жизнь.
Он протянул мне мешочек с деньгами.
Все такой же ненормальный, с грустью подумал я, глядя на счастливого Бломберга.
Да я богат, черт побери! Прости меня господи.- перекрестился я. Что поделать, так положено. Чувство, что я обеспеченный в материальном плане, вселяло уверенность в завтрашнем дне.
Аде я подарил одного пупса, он мило улыбался глядя на мир голубыми глазенками. Она просто взвизгнула от восторга, схватила пенал и убежала в комнату. Вот также и гончар, когда увидел готовую куклу, он схватил пенал и собрался бежать. Едва успел поймать его за рубаха.
Полушубок одень, простынешь и за работу расплатись.
Прости, Пётр, насмотрелся на страдания кровинушки, мочи нет видеть, как она мучается.- говорил он, торопливо отсчитывая монеты.
Иду неторопливо по ночному городу, слева на шаг отставая Паша. Порой даже не замечаю его, особенно когда задумаюсь, как сейчас. Когда завершил работу над куклами, долго сидел и смотрел на их лица. Видел всё до мельчайших подробностей. Да, что смотреть, если я их создатель. Но никто, из них, мне не подмигнул. Видимо моя фантазия не может взлететь так высоко, что бы увидеть нечто большее. Ну и слава богу, а то получится как у Бломберга или Бориса.
Тихо шифером шурша, едет крыша не спеша.
И вот, в эту мирную картину ночного города, влезает низкий голос с хрипотцой.
А, ну господа хорошие, одёжу сымайте и карманы выворачивайте.
Задумавшись, не заметил суровую троицу. Двое перед нами, один зашёл сзади.
Поздний вечер, перестал быть томным. Не город Москва, а притон какой-то.- подвел итог своим мыслям.
Как скажите, расстёгиваю ремень с бляхой и резко, с пояса, запускаю в полёт. Рассчитал правильно, даже слишком. Бляха попала точно в висок, углом. Просящий упал молча, как и противник Паши. У него получилось мягче, его проситель был ещё живой. Не успел ничего сказать, как Бирюк сделал контроль.
Паша! с укоризной произнес я.
А чего, командир, отпустим, так и будет грабить добрых людей.- сказал он вытирая лезвие ножа об одежду.- Сам то завалил бедолагу, сказать даже не успел ничего, болезный. Справный приём. Тренировал его, а применил впервой. Командир, руку что ли больше подворачивать надо? спрашивал Паша проводя тщательный осмотр пострадавших.
Третий убежал не дожидаясь концовки. Может и прав Паша. Такие же отморозки ограбили и чуть не убили прежнего Петра. Как говориться за всё, каждому, воздастся.
Затащи в подворотню, нашел, что полезного?