Со временем Николас разочаровался и в Ленине и в Сталине, но на всю жизнь остался приверженцем левых взглядов. Он почти во всем поддерживал социалистов и прослыл ярым либералом. Ральф иногда присутствовал при спорах отца со своими друзьями о материалистической философии, в которых Николас проявлял себя примитивным догматиком. Но Ральфу это было невдомек, и он с вожделением слушал неторопливую речь отца. «Ты просто не в курсе дела, такими словами он часто отвечал собеседникам. Маркс сказал все, что нужно сказать, а поэтому нечего спорить».
В первое время жизни в Америке Николас зарабатывал продажей конфет в железнодорожных поездах. Но потом он выучился на машиниста и вступил в профсоюз. Там именно Николас и нашел свой новый жизненный путь. В начале тридцатых годов он был уже членом Генерального исполнительного совета всеамериканской ассоциации машинистов. Ральф, конечно, не помнил того времени, но тем не менее, жизненные вехи отца знал хорошо. После смерти Николаса осталось множество различных документов и писем, рассказывавших о бурной карьере Бушнелла-старшего. Ральф, например, очень ценил первую публичную речь отца в поддержку Франклина Рузвельта в период избирательной кампании
тысяча девятьсот тридцать второго года. Бушнелл-старший проявил себя тогда страстным поклонником рузвельтского «нью-дил» новой программы, объявленной будущим президентом страны. После той речи Николас с головой ушел в пропагандистскую кампанию и выступал сторонником Рузвельта во многих городах. Николас чувствовал себя тогда на вершине счастья.
Но в жизни Бушнелла-старшего были и неприятные минуты. В тысяча девятьсот тридцать шестом году в дни очередной избирательной кампании он вновь находился в числе активных сторонников Рузвельта. И вот в самый разгар борьбы за президентское кресло нью-йоркские газеты вышли с аншлагом: «По указанию Москвы коммунисты агитируют избирателей голосовать за переизбрание Рузвельта». Одна из газет прямо задавалась вопросом: «Как долго вы, господин Рузвельт, будете оскорблять избирателей присутствием в списке выборщиков от Демократической партии человека, оказывающего материальную помощь коммунистам Испании?». И далее приводилось имя этого выборщика: Николас Бушнелл. Газета сообщала, что он переправил коммунистам Испании большую сумму денег, взятую из фондов профсоюза.
Николас не любил вспоминать об этой истории и ни разу о ней не рассказывал сыну. Ральф поэтому не мог в точности знать, что же в действительности произошло, хотя факт пересылки денег сам Бушнелл-старший никогда и нигде не пытался оспаривать.
Был ли Николас связан с коммунистами? Ральф нередко задавал себе этот вопрос и всякий раз приходил к выводу, что если и «да», то страшного в этом, в конце-то концов, ничего нет. Отправлял ли Бушнелл-старший деньги по доброй воле, исходя из своих убеждений, или сделал это под чьим-то давлением? Ральф категорически отвергал мысль, что отец его мог быть советским агентом. Но в то же время Ральф готов был оправдать отца, если бы знал, что он стал советским агентом по собственной инициативе, без принуждения, без вербовки, повинуясь только своим личным взглядам.
Бушнелл-младший старался понять мотивы совершенного и получившего тогда широкую огласку поступка отца. Ральф решительно отказывался понимать разницу между тем, что сделал его отец и тем, что сделал, например, известнейший Форд, который помог коммунистам России построить их первый автомобильный завод. Защищая отца в разговоре, возникшем как-то случайно в редакции пару месяцев назад, Ральф приводил и другие примеры: американскую корпорацию Мак-Ки, построившую в те годы для советской России ее самый крупный тогда сталелитейный завод в Магнитогорске, компанию Дженерал Электрик, соорудившую в СССР на реке Днепр гигантскую по тем временам электростанцию «Днепрогэс». Демонтируя свои познания о советской России, Бушнелл-младший ссылался в том разговоре даже на самого Сталина, признавшегося как-то американскому промышленнику Эрику Джонсону, что примерно две трети крупнейших заводов, появившихся в СССР до Второй мировой войны, были построены лишь благодаря американской технической помощи. «И все это произошло в те же самые времена! Что же более предосудительно, спрашивал Ральф, помогать коммунистам Испании или коммунистам России?»
Вообще же Ральф придерживался той точки зрения, что отношения между Востоком и Западом должны прежде всего строиться на коммерческой основе. Торговля, он полагал, является отличнейшей почвой, на которой впоследствии взрастут богатые плоды не только благоприятных для мира политических решений, но и попросту хороших человеческих отношений между обеими сторонами. Ральф любил часто повторять: «Все, что хорошо и выгодно американцу, хорошо и выгодно советскому человеку». И в своих статьях Бушнелл-младший старался убеждать читателей в том, что путь к стабильному миру «выстлан в чреве коммерции». Он призывал к взаимному экономическому проникновению. Да, Ральф был сторонником конвергенции и не пытался отыскивать разницу между целями, которые преследуются в экономических системах двух противоположных сторон мира.