Наступление реакции тем временем продолжалось.
Из Президентского совета с шумом и улюлюканием гонят Бакатина, Шаталина, Примакова, Шеварднадзе, Яковлева всех, с кем Горбачев начинал свои реформы. На их место приходит классическая советская тройка Крючков, Пуго и Язов два генерала КГБ и маршал; Зюганов и Дзасохов от ЦК КПСС; Павлов выпестованный ими премьер и мало кому известный, предпочитающий пока держаться в тени, Олег Бакланов.
Последний по-своему особенно интересен. Секретарь ЦК КПСС, в прошлом генеральный директор крупного оборонного завода, а затем министр общего машиностроения, в это время он курирует от ЦК военно-промышленный комплекс страны тот самый непосильный груз, который страна уже нести не в состоянии.
Задуманный еще Лениным в мечтах о мировой революции, возведенный Сталиным на крови и костях миллионов человеческих жизней, военно-промышленный комплекс представлял собой всю работоспособную промышленность страны. Военная индустрия постоянно модернизировалась и расширялась, продолжала ковать оружие, заваливая им страну и весь мир. Страна в страшном экономическом кризисе. Останавливаются хлебозаводы, мясокомбинаты, текстильные, прядильные и обувные фабрики, фармацевтические предприятия, мукомольные комплексы.
Построенные до революции, некоторые еще в царствование Александра II, они ни разу не модернизировались, отремонтировать их невозможно, поскольку уже нигде в мире нет запчастей к французским и немецким машинам начала века. А ВПК продолжает заваливать страну оружием. Новые реактивные истребители
и бомбардировщики, продемонстрированные в Бурже, вызывают восхищение всего мира. Советские подводные лодки самые бесшумные среди существующих. Танков уже столько, что не хватает экипажей, чтобы их обслуживать, но конвейеры, работая круглосуточно, продолжают ежемесячно добавлять в огромный арсенал все новые и новые сотни боевых машин,
Положение становится нелепым до предела. В стране нет продовольствия, одежды, лекарств и жилищ. По дорогам Европы идут колонны автомашин с западной продовольственной помощью. В аэропортах садятся камуфлированные военно-транспортные самолеты США и НАТО, набитые ящиками с макаронами и банками с тушенкой. С экранов телевизоров раздаются призывы дать валюту для умирающих детей, чтобы они могли лечиться за границей. Их много они повсюду. Вымирающее будущее нашей страны. На Родине для них нет ни лекарств, ни больниц, ни врачей. Киевский обком партии сорвал эвакуацию детей Чернобыля, но поступиться хоть чем-нибудь из своих несметных богатств уже даже не для спасения, а для облегчения их смерти, не хочет, даже не слушает.
И в это же самое время, впервые в нашей истории (гласность!) все видят, как со стапелей Николаевского завода спускаются на воду огромные авианосцы, от стапелей Ленинградских заводов уходят в море атомные крейсеры, превышая по своим размерам былые линкоры; а президент с супругой идут по пирсам Полярного вдоль строя чудовищных по размеру подводных лодок.
Мир недоумевает. Уже пять лет Горбачев бегает по миру с сумой, вымаливая кредиты для своей нищей страны. Во имя этих кредитов он ввел гласность в тоталитарной стране, пожертвовал сателлитами из Восточной Европы, пообещал (подумать только!) восстановить дипломатические отношения с Израилем. И при этом продолжает строить авианосцы, атомные лодки и несметное количество другой вполне современной военной техники.
«Может быть, стоит сократить выпуск?» осторожно советуют деликатные лидеры европейских стран. Есть такое понятие конверсия, когда военные заводы, отдавая должное обороне, выпускают также и товары широкого потребления. Однако первые же робкие упоминания о конверсии вызывают бурю в военно-промышленном комплексе. Директора военных заводов, увешанные лауреатскими медалями и учеными степенями, решительно отказываются производить какие-то нелепые инвалидные коляски (тысячам афганских инвалидов коляски поступают из ФРГ) и утюги. Их куратор в ЦК КПСС Бакланов полностью согласен со своими подопечными. Зачем народу коляски, утюги и разные там кастрюли, когда у него столько танков, самолетов и даже авианосцев! Он устраивает президенту встречу с директорами военных предприятий. Несокрушимым фронтом директора убеждают Горбачева, что страна идет к гибели. Пора кончать с либерализмом и гласностью, а прежде всего хватит заигрывать с Западом.
Те же слова звучат на совещании первых секретарей обкомов и крайкомов. Стая коршунов буквально рвет на куски своего вождя. Прежде всего необходимо отменить гнусный закон о печати, распустивший средства массовой информации; пора кончать с реформами и признать, что они провалились. На совещании звучат выспренные завывания по поводу «идеалов социализма», «завоеваний социализма», «исторического выбора нашего народа» и прочие речитативы в жанре партийного плача. Президент уверяет собравшихся, что не только он, но еще и его дед сделал «социалистический выбор», с которого он никогда не свернет.
Он не решается отменить закон о печати, хотя и заикается об этом на весь мир, давая понять немногочисленным демократическим газетам и журналам, что они все печатаются в партийных типографиях и на бумаге, выделяемой КПСС. Его ставленник Леонид Кравченко блокирует телевидение и радио, разгоняя журналистов и ведущих, запрещая ненавистные партаппарату программы.