LXXXVIII. Когда народ услышал эти слова, он долго и громогласно поддерживал Брута и просил послов предоставить им и это. Те, удалившись из народного собрания и кратко посовещавшись, вернулись через непродолжительный промежуток времени. Когда воцарилось молчание, Менений вышел вперед и рек: «Это дело, плебеи, величайшее и полное нелепых подозрений. Мы ощущаем некоторую тревогу и нас заботит, как бы мы не создали два государства в одном. Однако в той мере, в какой мы сами заинтересованы, мы не будем противостоять и этому вашему требованию. 2. Но окажите и нам благодеяние, отвечающее и вашим собственным интересам. Разрешите некоторым послам пойти в город и сообщить об этом сенату. Ведь хотя нам и даны от него полномочия заключить мир так, как мы сами сочтем нужным, и мы можем на свое усмотрение давать от его имени те обещания, которые нам угодны, однако мы не считаем возможным взять ответственность за это на себя, так как нам неожиданно предъявили новые притязания, и мы откажемся от наших полномочий и предложим это дело на рассмотрение сената. Но мы убеждены, что у сената будет то же мнение, что и у нас. Таким образом, я останусь здесь вместе с некоторыми другими послами, а Валерий с остальными отправится в сенат». 3. На том и порешили, и лица, назначенные поставить в известность сенат о том, что случилось, вскочили на лошадей и галопом поскакали в Рим. Когда консулы вынесли это дело на обсуждение сенаторов, Валерий высказал мнение, что и эту милость следует оказать народу. С другой стороны, Аппий, бывший с самого начала против примирения, и в этом случае выказал открытое противодействие, протестуя, призывая богов в свидетели и предсказывая, какие семена будущих зол в государстве они собираются посеять. Но он не смог возобладать над большинством сената, которое, как я сказал, было полно решимости положить конец смуте. Итак, было принято постановление сената, подтверждающее все обещания, данные плебсу послами и предоставляющее те ручательства безопасности, которые он потребовал. 4. Завершив это дело, послы на следующий день вернулись в лагерь и возвестили решение сената. Вслед за этим Менений посоветовал плебеям послать кого-нибудь в город взять залог, который сенат должен был дать. В соответствии с этим был послан Луций Юний Брут, которого я уже упоминал прежде, а вместе с ним Марк Деций и Спурий Ицилий. Из послов, которые пришли из сената, половина вернулась в город вместе с Брутом и его спутниками. Агриппа же с остальными остался в лагере, так как плебеи просили его записать закон о назначении
их магистратов.
LXXXIX. На следующий день Брут и те, кого с ним послали, возвратились, заключив с сенатом соглашение посредством глашатаев мира, которых римляне называют фециалами . И народ, разделившись на существовавшие в то время фратрии, или, если кто-либо предпочитает называть их так, как зовут их сами римляне, курии , избирает годичными магистратами следующих лиц: Луция Юния Брута и Гая Сициния Беллута, которых народ имел до этого вождями, и вдобавок к ним Гая и Публия Лициниев и Гая Визелия Руга. 2. Эти пять человек были первыми, получившими трибунскую власть за четыре дня до декабрьских ид , что вплоть до наших дней и совершается именно в этот день. После завершения выборов послы сената решили, что все, за чем их послали, полностью улажено. Но Брут, созвав плебеев, посоветовал им сделать эту магистратуру священной и неприкосновенной, оградив ее безопасность не только законом, но и клятвой . 3. Все одобрили это, и Брутом и его товарищами был принят закон следующего содержания: «Пусть никто не побуждает плебейского трибуна, хотя бы одного из многих, ничего делать против своей воли; ни сечет его плетьми; ни приказывает другому высечь; ни убивает, ни приказывает другому убить. Если же кто-либо сделает что-нибудь из того, что запрещается, пусть будет проклят, а его имущество посвящено Церере. И если кто-нибудь убьет сделавшего это, то убийцей не будет». 4. И чтобы народ не только в будущем не мог по своему выбору отменять этот закон, но чтобы он на все времена оставался неизменным, было постановлено, чтобы все римляне торжественно поклялись священными жертвами на вечные времена соблюдать его, как сами они, так и их потомки. К клятве было добавлено, чтобы небесные боги и подземные божества были милостивы к тем, кто его соблюдает, и чтобы недовольство богов и божеств обратилось на тех, кто его нарушает, как на виновного в величайшем святотатстве. Отсюда у римлян возник обычай считать плебейских трибунов священными, каковой и сохраняется вплоть до наших дней.
XC. После того как плебеи за это проголосовали, они воздвигли алтарь на вершине горы, где они стояли лагерем, который они на своем собственном языке назвали алтарем Юпитера Устрашающего , от страха, который овладел ими тогда. Совершив жертвоприношения этому богу и освятив место, принявшее их, они вместе с послами возвратились в город. 2. Затем они возблагодарили богов, почитавшихся в городе, и убедили патрициев проголосовать за утверждение их новой должности. После того как и это произошло, они еще попросили, чтобы сенат позволил им назначать ежегодно двух плебеев в качестве помощников трибунов во всем, что те потребуют: решать дела, с которыми другие к ним обратятся, присматривать за общественными местами священными и общедоступными, и следить, чтобы рынок был обеспечен продовольствием. 3. Получив и эту уступку от сената, они избрали людей, называемых помощниками и коллегами трибунов и судьями. Но теперь они по одной из их обязанностей, называются на их собственном языке надзирателями за священными местами, или эдилами , и их власть более не подчинена власти других магистратов, как прежде, но многие дела значительной важности вверены им, и в большинстве отношений они, некоторым образом, похожи на имеющихся у греков «агораномов», то есть рыночных смотрителей.