3. «Плебеи, мы посланы к вам сенатом не для того, чтобы оправдывать их или обвинять вас (ибо это казалось и неблагоразумным, и не соответствующим обстоятельствам, лишь расшатывающим государство), но чтобы использовать любую попытку и любые средства, дабы положить конец смуте и восстановить государственное устройство в его изначальном виде; именно для этой цели нас и наделили высшей властью. Так что мы отнюдь не считаем, что нужно долго рассуждать, как то делал Юний, толкуя о справедливости. Но что касается человеколюбия, с помощью которого, как мы полагаем, следует положить конец смуте, и ручательств выполнения ваших будущих соглашений, то мы объявим вам принятые нами решения. 4. Когда мы думали, что любая смута во всяком государстве проходит только тогда, когда устранены породившие разногласия причины, мы полагали, что необходимо их вскрыть и положить конец первопричинам этой вражды. Обнаружив, что основанием настоящих настроений явилось жестокое взыскание долгов, мы поступили с вымогательством задолженностей следующим образом: мы считаем справедливым, чтобы все те, кто опутан долгами и не способен их выплатить, были освобождены от обязательств; и если кто-то из должников уже просрочил предписанный законом срок платежа, то наше решение таково, что они также должны быть освобождены. Те же, кто уже осужден по частному иску и передан кредиторам, выигравшим процесс против них, то мы желаем, чтобы и они были свободны, и мы отменяем эти судебные приговоры. 5. Итак, что касается ваших прошлых долгов, которые, как нам казалось, и привели к вашему уходу, то мы исправляем это таким способом. Что же до ваших будущих долгов, то, как покажется вам, народу, и сенату на основе общего решения, так пусть и будет после принятия соответствующего закона. Не это ли, плебеи, разделяло вас с патрициями? И если вы получите все это, то сочтете ли достаточным, чтобы не стремиться еще к чему-нибудь? Теперь это дано вам. Возвращайтесь же с радостью на свою родину.
LXXXIV. Все поручительства, которые закрепят данные соглашения и обеспечат их выполнение, будут даны в соответствии с законом и обычаями тех, кто положил конец вражде. Сенат голосованием утвердит эти соглашения и придаст силу закона условиям, которые вы выдвинете. Но пусть лучше ваши требования будут выдвинуты вами здесь, и сенат согласится с ними. 2. Те уступки, которые теперь сделаны вам, будут тверды и неизменны, и ничего противоречащего им не будет позже принято сенатом; во-первых, мы, послы, являемся вашими поручителями, отдавая вам наши тела, жизни и семьи в качестве залога; затем, все другие сенаторы, названные в постановлении. Ибо ни одно постановление никогда не будет принято вопреки интересам народа без того, чтобы мы этому не противились, так как мы являемся первенствующими сенаторами и всегда первыми излагаем наше мнение в сенате. 3. Последняя клятва, которую мы дадим вам, используется всеми людьми, как греками, так и варварами, которая никогда не будет уничтожена временем, это та, которая благодаря клятвам и договорам делает богов поручителями за выполнение соглашений. При этой гарантии много ужасных раздоров между частными лицами и много войн, возникавших между государствами, было улажено. Придите, получите эту гарантию, независимо от того, позволите ли вы некоторым первенствующим сенаторам дать вам клятвы от имени всего сената, или сочтете нужным, чтобы все сенаторы, упомянутые в постановлении, поклялись над священными жертвами сохранять эти соглашения незыблемыми. 4. Не злословь, Брут, по поводу обязательств, данных при одобрении богов и утвержденных обещаниями и договорами, и не уничтожай самый благородный из человеческих обычаев. Вы же, плебеи, не позволяйте ему говорить о негодных деяниях нечестивцев и тиранов, деяниях, далеких от доблести римлян.
LXXXV. Я упомяну еще об одном, о чем каждый знает и в чем никто из людей не сомневается. Что же это? Это то, что привносит общее благо и сохраняет обе стороны в государстве благодаря их помощи друг другу. Это первое и единственное, что объединяет нас и никогда не позволит нам отделиться друг от друга. Ведь невежественная толпа всегда нуждается и никогда не перестанет нуждаться в благоразумном предводительстве, в то время как сенат, способный на предводительство, всегда будет нуждаться во множестве народа, желающего, чтобы им управляли. Мы знаем это не только как мнение или предположение,
но из реального опыта. 2. Тогда зачем мы угрожаем и беспокоим друг друга? Зачем говорим злые речи, когда в нашей власти совершать добрые поступки? Почему бы нам не принять друг друга в объятия и не вернуться на родину, наконец насладившись там самыми дорогими сердцу радостями и удовлетворив страстное желание того, что милее всего, вместо того чтобы отыскивать поручителей, которые дадут ничтожные и ненадежные заверения, как то делают лишь смертельные враги, которые всегда подозревают самое худшее? Нам же, плебеи, достаточно одной клятвы, что вы по возвращении никогда не будете поступать скверно в отношении нас, и у нас есть уверенность в этом, так как мы знаем о вашем прекрасном воспитании, о вашем обычном законопослушании и о всех прочих ваших добродетелях, множество доказательств которых вы не раз давали и в мирное время, и на войне. 3. И если, как необходимое следствие этой уверенности и ожидания, договоры будут нами совместно изменены, мы уверены, что во всех других отношениях вы в конце концов будете хорошими гражданами, и мы не нуждаемся ни в клятвах, ни в заложниках, ни в каких-либо других закладах от народа. Мы же ни в чем, что вы желаете, не будем вам противиться. Относительно обязательств, по поводу которых Брут старался злословить на нас, сказано достаточно. Но если какая-то необоснованная ненависть возникла у вас в умах, побуждающая вас питать нерасположение к сенату, то я желаю высказаться и по этому поводу, плебеи, и прошу вас именем богов выслушать меня молча и внимательно.