Рядом
Рядом стоял пацан ну лет шестнадцать, может быть, максимум семнадцать с прищуренными глазами и тонкими бровями; на голове его топорщились неровно стриженые волосы. Мелкий. Худой. Щуплый.
На плечах он держал парня.
Намного объёмнее его самого. Борова.
Бородатого, рыхлого, с пузом, с мясистыми пальцами и лоснящимся лицом. Килограммов под сто двадцать. А то и больше.
Боров безмятежно улыбался. С толстой губы его тянулась слюна, утыкаясь в неряшливо спутанную бороду.
Но дело было даже не в этом несоответствии хрупкости и силы. Не только в этом.
Проблема была в лице пацана. Оно выглядело маской: неподвижное, без эмоций. Как у того ботана. Лишь ресницы его хлопали вверх и вниз с неестественной скоростью.
Лицо его было маской.
Чрезмерно старающейся быть похожей на лицо.
Говорят, самые жуткие роботы это те, которые больше всего похожи на людей. Вот, тот случай. На фоне общего правдоподобия какие-то мельчайшие излишне правильные детали превращали всю эту картину в нечто совершенно невыносимое.
Стоять! громко сказал медведь и повернул Сайгу на пацана. Асмира. Опусти его на пол. И ложись сама. Руки на затылок. Медленно. Без глупостей. Ты меня знаешь. И знаешь, что может быть.
Ладно, девчачьим тонким голосом ответил тот.
Так это не пацан! Девка это.
Ясно.
Демьян, пользуясь тем, что ствол направлен теперь не на него, тихонько прижался к стенке. Сделал несколько шагов к выходу.
Девка согласно кивнула, всё с тем же неестественно невозмутимым лицом а потом молниеносным движением схватила с этажерки разноцветное яйцо и метнула его.
Мир Демьяна вдруг кинематографически замедлился, и он с равнодушным восторгом проследил, как фаберже, крутясь вокруг своей оси, коснулось скулы медведя, как щека у него эластично вдавилась, искривилась, как через неестественно долгие мгновения он зажмурился, отклонился, опрокинулся, изо рта его вырвалось крошево красных брызг, и только потом, часы и столетия после этого, дуло облегчённо исторгло из себя в потолок взбухший огнём шар.
Грохот ударил по ушам, сверху посыпалась белая дрянь, в коридоре что-то упало.
Демьян отчаянно прыгнул вперёд за девкой, пробежал мимо привалившегося к стене медведя, тот возился, елозил широкой своей мордой по полу перемахнул через прилавки, и его вынесло на улицу.
В ночь.
Здесь была ночь.
От пруда доносился хрусткий хохот загулявшей компании.
Где-то в отдалении ритмично ухала музыка.
В лицо Демьяну ударил холодный вкусный ветер.
***
Незнание будущего не освобождает от ответственности за свои решения. Никто не мешал Демьяну позаимствовать у медведя ботинки или пиджак. Но нет. Мысль об этом пришла слишком поздно.
Впрочем, что не делается, всё к лучшему: провозись он с обувью, и вся жизнь его пошла бы по-другому.
Совсем не так.
Демьян вынесся наружу, в промозглый февральский холод, в подсвеченную тревожным светом ночь.
Босиком. В фиолетовой своей пижаме.
Прямо напротив выхода стояло такси; пассажирская дверь его была распахнута. Со стороны пруда доносился частый цокот каблуков: кто-то заполошно, с паническим перестуком, бежал там по скользкому тротуару.
Проезд такси перегораживала та девка. Всё так же на плече её громоздился одутловатый боров, она придерживала его левой рукой; в правой лежал карабин, и она твёрдо выцеливала им в лобовое.
Э! с акцентом сказал водитель, опустив стекло. Чего?
Демьян остановился, соображая, как поступить дальше.
За спиной его ждала лаборатория, а там какая-никакая, но всё-таки еда, тепло и определённость; да, были здесь свои минусы, но и плюсов, если поискать, наскрести тоже было можно.
В обе стороны тянулась Малая Бронная, приглашающе подмигивающая фонарями, ласкающая светом ночных витрин, обещающая короткую радость свободы.
Слева, в двух минутах ходьбы по направлению к Тверскому, вроде как было отделение полиции; он как-то чуть не оказался там по недоразумению: был без паспорта и слишком уж активно оглядывался по сторонам, чем и привлёк внимание патрульного самым правильным, разумным и рациональным было бы рассказать там всё про это выморочное заведение с врачом-садистом, выкачивающем у людей память.
Нужно было решать. Делать ставку. Сейчас.
Демьян глубоко вдохнул, на мгновение зажмурился.
А потом внырнул на заднее сиденье.
Девка, всё так же направляя ствол в водителя, обошла такси с другой стороны, открыла дверь, и уронила своего борова внутрь: голова его больно упала Демьяну на колени. Боров лыбился.
Выходи! она махнула карабином.
Демьян замотал головой и сполз ниже. Так, чтобы укрыться под боровом.
Девка посмотрела на Демьяна, глаза её под часто моргающими ресницами оказались прозрачными и равнодушными сказала борову что-то требовательно и громко; тот подогнул ноги, и она хлопнула дверью. А потом села спереди.
Ехай! показала она рукой водителю.
Куда, слушай? спросил он.
Быстро! Быстро!
Она ткнула стволом карабина в лобовое, там сверкнул скол, и от него поплыла горизонтальная трещина во всё стекло.
Водитель взвизгнул: по-бабски, надрывно, и вдавил газ; машина с пробуксовкой, с вихлянием рванула вперёд.
Голова борова качнулась. Демьян сел повыше и, преодолевая себя, попробовал взглянуть в его глаза, но поймать взгляд ему не удалось: зрачки у борова вяло и расфокусированно бродили, не останавливаясь ни на чём. Лицо его было усыпано мелкими пупырышками пота, и Демьян отпихнул его голову локтем, а не ладонью подальше; прижал коленкой к водительскому сиденью.
В Балашиху ехай, сказала девка.
Что? спросил таксист. Куда? Да ты! Ты! Чего это? Кто заплатит?
Ехай! А то вот!
Таксист невнятно выругался. Машина повернула налево, потом ещё раз, и оказалась на Садовом, наполненном огнями даже в это время.
Включи потеплее, друг, сказал Демьян. На ноги.
Ты кто? повернулась к нему девка.
Смотреть в её пластиковое лицо было неприятно, и Демьян отвернулся. Рядом, борт в борт, катила полицейская машина. Маячки её были тёмными.
Демьян. А ты?
Что «ты»?
Тебя как зовут?
А, сказала она, и на какое-то время замолчала. Асмира. Главная принцесса.
Ясно, как можно вежливее ответил Демьян. Слушай, Асмира. Куда едем-то?
Он вырвался.
Всё-таки вырвался.
Только что, десять минут назад, он должен был отдать часть своей личности, всё равно что немного умереть забыть что-то важное для него но нет. Хрен вам.
Хрен.
Вам.
Он рискнул.
И выиграл.
Балашиха, сказала Асмира.
А кто заплатит? жалобным и обвиняющим одновременно голосом снова спросил таксист, но Асмира пихнула ему в плечо стволом, сердито и непонятно выругалась, а потом, без какой-либо паузы, начала вдруг петь: тягуче, гортанно; петь и раскачиваться.
От неожиданности водитель махнул на соседнюю полосу и чуть не саданул полицию, но потом смог удачно пристроиться обратно. Демьян снова сполз пониже.
Вы психи, что ли? спросил водитель.
Ехай, ответила Асмира, и продолжила песню.
На самом деле, это был хороший вопрос. Включающий в себя большую часть ответа.
Сирена рядом рявкнула. Сердце Демьяна остановилось. Ему было видно, что полиция прибавила и ушла вперёд. Водитель чертыхнулся.
Сидя внизу, на одном почти уровне с потной головой борова, её пришлось переложить снова повыше, на колени Демьян слышал, как резкий звук сирены удаляется от них и гаснет.
Не нам? спросил он.
Не, радостно ответил водитель. Там мотоцикл. Идиот! Да это девка! С косой! По нечищеной. Всё, тормозят её. Не, уходит! Смотри! Смотри! Ахмо! Вот дура! Ахххахах! Прижимают! Эй! Адрес какой? Говори! Навигатор поставлю. Дура! Щас возьмут! Вот! Вот! Не! Ушла! Ушла всё-таки! Так их! Красссава!
Асмира допела до конца песню, сказала адрес, и затянула судя по повторяющимся словам её же. Снова.