Тарелка и стакан.
Тарелка.
И.
Стакан.
Они так кормили его.
Демьян тут же подпрыгнул, пытаясь увидеть, что же там, снаружи, но ничего, кроме однотонного потолка видно ему не было; схватившись за голову прошагал он от стены к стене, потом снова, потом подступил к полке и с силой толкнул её вверх. Обратно. Она хлопнула. Звука упавшей посуды он не услышал.
Тогда он, чувствуя жжение в переносице, ударил в дверь кулаком, и закричал: громко, отчаянно, дико.
Сссукииии! Сссукиии!
Звук тут же гас.
Будто равнодушные стены нехотя впитывали любые признаки жизни.
***
Победу от поражения всегда отделяет количество попыток, и только; неудачников не существует, есть те, кто сдаётся прежде чем дошёл до цели. Те, кто хочет победить, всегда всегда! имеют достаточное для этого количество сил и терпения.
Если бы будущее можно было видеть так же ясно и отчётливо, как прошлое, Демьян бы подготовился получше.
Если бы.
Впрочем, план его был хорошим, и был он таким: душ ему обещали до утреннего обследования; значит, нужно изучить обстановку, осмотреться, потом резко симулировать недомогание, любыми увёртками избежать стирания памяти, поймать случай, бежать до начала процедуры.
Бежать!
Главное вот что: верить им нельзя.
Никому.
Может статься, всё тут было неправдой. Всё. Поэтому нужно ловить шанс. Любой. Пусть даже самый ничтожный. Самый фантастический. И быть готовым ко всему.
Они ответят.
Обязательно.
Никто не будет забыт.
Все получат своё.
Он проснулся, и тут же, через несколько секунд, стена в его камере вскрылась, запустив из коридора густой жёлтый воздух.
Внутрь заглянул высокий нескладный охранник с аутичным баленсиаговским лицом.
Душ? спросил его Демьян, но баленсиага только размашисто и резко, как гепард, моргнул, а потом махнул рукой.
Они вышли.
Держался баленсиага позади, в двух шагах. Рука его чутко висела у бедра.
Пусть. Понты это всё.
С такой физухой вырубить его не будет большой проблемой.
Они прошли по изогнутому коридору. У распахнутой в ожидании двери видимо, там и был душ стоял ещё один охранник. Бугай. Вот с этим могут быть сложности. Но всё решаемо. Надо просто играть не по правилам. Быть вне правил. Сделать что-то неожиданное. Рискнуть.
Полотенце там есть? спросил Демьян, обернувшись к баленсиаге.
Тот сделал рукой жест: «вперёд», но Демьян упрямо остановился. Нужно сломать им игру. Пока он выполняет то, что они ждут от него, сила будет на их стороне. Небольшие акции неповиновения, точечные, ненаказуемые, на грани вот что выровняет их шансы. Главное не перегнуть палку.
Проходи, сказал бугай.
Демьян заглянул внутрь. Это не было похоже на душ.
Большую часть комнаты, обставленной в стиле медицинского кабинета шкафчики, умывальник в стене, ширма на колёсиках занимало массивное кресло с носатым колпаком наверху, а рядом, на офисном крутящемся стуле, сидела и смотрела на него девушка с напряжённым лицом; одета она была в салатового цвета халат.
При виде кресла у Демьяна по нёбу и щекам пробежали электрические мурашки, а язык защипало.
Так.
Он развернулся. Прямо в лицо ему смотрели оба охранника.
Это не душ, пацаны, сказал он. Мне обещали душ.
Прох ходите, сказала из глубины кабинета девушка; судя по эластично растянувшемуся в стороны слову, она зевнула. Извините. Мы сейчас сделаем короткую подстройку, а потом сразу душ. Аппарат плохо реагирует на влагу. Это три минуты.
Нет, сказал Демьян. Мне обещали. Герхард Рихардович. Позовите его. Он уже на работе?
Давай, подтолкнул его бугай.
Э! махнул рукой Демьян. Руки. Руки убери. Мы разговаривали вчера вечером. Герхард Рихардович разрешил.
Охранники переглянулись, безмолвно сошлись на каком-то решении, и баленсиага вытянул из-за спины шокер.
Эй, сказал Демьян, делая шаг внутрь кабинета, чтобы разорвать контакт. Вы чего? Подождите. Я же ничего. Только спросил. Давай вот без этого. Я иду, иду. Но проблемо.
Он уже знал, что сделает в следующую секунду.
Хлопок у баленсиаги перед лицом в ладоши, он защитный блок, тут же ногой ему по яйцам, сверху по шее, а второму апперкот. Взять шокер. И по коридору. А дальше Демьян замер, потому что с холодным ужасом осознал: он не помнит свой домашний адрес.
Давай, махнул ему шокером баленсиага.
Полегче, Макс, сказал Демьян, и его собственные слова остановили план атаки; он замер, прислушиваясь к ощущениям, без особого удивления обнаружив, что единственным чувством, отзывающимся на эти четыре буквы: «М-А-К-С», была чистая, дистиллированная ненависть.
Макс.
Он обратился в человека, осознавшего, что знакомый ему мир не более чем мистификация, наведённая галлюцинация, фейк.
Макс. То есть, он не первый раз говорит с этим человеком. Он даже знает, откуда-то как его зовут. И имеет по отношению к нему сформированные и ясные чувства. Ненависть. Её-то уж ни с чем не перепутаешь.
Твари. Суки.
В коридоре что-то грохнуло, Макс и бугай синхронно обернулись на звук; Демьян, понимая, что лучше случая не приведётся, от души вложился по скуле, тёмные брызги сыпанули по стене, из глубин кабинета сдавленно вскрикнула лаборантка в один шаг придвинулся к бугаю, но тут охранника что-то опрокинуло и унесло, словно бы по коридору пронёсся большегруз и прибрал его с собой.
Не позволяя себе потерять нужные секунды на удивление, Демьян перешагнул через Макса и выскочил в коридор. Бугай неловко возился лицом вниз. Лежал он далеко, метрах в шести.
В том конце коридора, там, где располагалась его камера, лязгнуло, затрещало, звонко рассыпалось, и кто-то невнятно, но запальчиво заговорил.
Демьян мягкими прыжками побежал в другую сторону, поднялся по короткой лесенке, тихо приоткрыл дверь и выглянул.
На полу здесь уложены были двое.
Два охранника, всё в той же форме, лежали параллельно друг другу, рядом; руки их выровнены были вдоль тел, а головы под одинаковым градусом повёрнуты в потолок.
Демьян сглотнул.
Нервно оглядываясь, он двинулся по коридору запирающие створки были здесь раскурочены и прогнуты в его сторону, словно в них снаружи, от входа, всем своим весом билась стая обезумевших единорогов пролез в корявую щель заслона, перешагнул через упавшую на пол картину, и тут в лицо ему ударил плотный голос.
Не дёргаться!
Перед ним стоял широкий, плотный как медведь, мужчина в костюме, с частыми короткими волосами, поседевшими на висках, с цепкими маленькими глазами, мощным подбородком, и видно было, что ходит он в зал, это точно, занимается со знанием дела, а не скачет от тренажёра к тренажёру.
В руках у медведя был карабин. Двенадцатая Сайга.
Демьян знал, что это такое. Если там дробь, то промахнуться с трёх метров в узком коридоре невозможно с любой степенью владения оружием. Этот стрелок точно не промахнётся.
Они там, показал себе за спину Демьян, надеясь, что тот отвлечётся. Там Макс. Нужна помощь! Срочно!
Стоять! сказал медведь, и направил ствол прямо в голову. Стой там. Медленно покажи ладони. Так! Молодец! Теперь заведи руки за затылок, медленно встань на колени, положи одну ногу на другую. Медленно! Очень медленно! Если дёрнешься выстрелю. Предупреждать не буду. Давай.
Да я ничего. Я вас здесь подожду. Я здесь. Ваша помощь нужна. Там у Макса проблемы. Внизу.
Считаю до трёх. Раз. Слышишь? Два.
Позади хлопнула дверь, что-то ударило в раздолбанные створки, и рядом с Демьяном оказалось нечто, во что мозг его сначала отказался поверить, и увидел он это как нагромождение невнятных и рыхлых фигур.
Потом, тягучие мгновения после, сознание, оправившись от первого шока, что-то там подвигало, наложило фильтры, сопоставило с шаблонами и образцами, проинтерпретировало, и он наконец увидел.
Это было настолько невозможное зрелище, что Демьян невольно отшатнулся к стене, повалив стоящую у стены скульптуру измождённого человека. Та печально качнулась и упала под ноги.