Я поняла, о чем вы, это очень интересно, но для меня все, что не доказано, то теория, извините. Я не хочу писать о вас обычную статью. Вы модны сейчас, вы в тренде, о вас говорят, вас рекомендуют близким подругам, вы элемент тусовки. Как вам это? Не боитесь превратиться в медиа-персонажа, ведь тогда доверие к вам пропадет? Удивитесь, но этот парадокс существует: люди смотрят телевизор, казалось бы, на полном серьезе все воспринимают, но на самом деле для обычных людей все эти, «из телевизора», клоуны, фигляры. Заметьте, серьезные люди, люди, которые реально что-то делают в этом мире, на экранах телевизоров практически не появляются.
«Совсем неглупая девочка, и все-таки не на своем месте», подумал я, и продолжил вслух:
Парадокс, говорите? Однако предложили мне интервью вы, я вас не искал. Разница в том, что я не стремлюсь «в телевизор», и даже когда я там появляюсь, будьте уверены, люди это чувствуют. Это во-первых, а во-вторых, люди, которые реально что-то делают в этом мире, телевизор не смотрят, а меня, по большому счету, интересуют именно эти люди. У меня встречный вопрос. Зачем вам интервью со мной? Хотите жареных фактов и трагических историй? А также счастливых финалов и мистических пробуждений?
На лице Аиды отразилось сомнение. Она хотела что-то сказать и думала, стоит ли продолжать. Потом лицо ее разгладилось, успокоилось, словно она приняла решение.
Знаете, Жан, давайте в открытую. Меня вообще не интересуют экстрасенсы, я думаю, что все это вранье и чушь. Я предпочитаю писать о более приземленных вещах: о банках, инвестиционных фондах, даже о тенденциях в моде или о творческих муках какой-нибудь «звезды» шоу-бизнеса. О том, что готовится материал о вас, я узнала на планерке, главный редактор выяснял, кто готов взяться за эту работу. И когда он уточнял детали, он назвал вашу фамилию и имя. И у меня что-то щелкнуло внутри, я подняла руку и вызвалась взять у вас интервью. Потом, когда мы пошли пить кофе с коллегами, я все пыталась понять: почему, почему я вызвалась? Я думать больше ни о чем не могла, и только вечером, когда ложилась спать, у меня что-то щелкнуло внутри снова, и я вспомнила: Жанна, моя подруга и сокурсница, года три назад вышла очень удачно замуж за владельца нескольких центров талассотерапии и живет с мужем в Биаррице. Это во Франции, кстати.
Я рассмеялся.
Аида, я знаю, где находится Биарриц, более того, я бывал там пару раз, чудесный город. Бискайский залив лучшее место для серфинга после Австралии. Скажите мне, о девушка, у которой все время что-то щелкает внутри, каким боком Жанна связана с вашим решением делать статью обо мне?
Не торопите меня, сдвинула брови Аида. И у меня не все время щелкает внутри, а только тогда, когда я должна на что-то обратить внимание.
Так вот, рассказываю: с Жанной мы учились вместе, у нас были отличные отношения. Такие мы были подружки, знаете, ходили по клубам и кафешкам, встречались с мальчиками и все друг другу рассказывали. Она приехала из Павлодара, жила в общежитии, а я с родителями, я алматинка. То, что я жила с родителями, конечно, ограничивало меня, потому что мне надо было вовремя быть дома, отчитываться, искать телефоны откуда позвонить, потому что свой первый мобильник я купила себе сама, с первой зарплаты, мои родители всю жизнь были стеснены в средствах. Жанна жила в общежитии при университете, была сама себе хозяйка, и у нее всегда были деньги. У нас, ее друзей-однокурсников, сложилось впечатление, что ее родители довольно богатые люди, потому что одета Жаннка была лучше всех, и ароматы у нее были дорогие, и телефоны-плейеры, и она легко могла заплатить за наши коктейли в клубе.
Так вот, у нее была одна странность, одна особенность иногда она впадала в такое состояние, как будто эпилептический припадок, только не билась в судорогах, с пеной на губах, а замирала в очень неудобной позе. Как будто выгнула ее судорога, и кто-то крикнул «замри!», понимаете? Это редко бывало в людных местах, это случалось как-то по расписанию, что ли, два-три раза в месяц, по вечерам. Мы договаривались куда-нибудь пойти, обычно встречались у Жанны в комнате, знаете, чтобы накраситься и нарядиться, ведь в квартире с родителями такой свободы нет. Боже, как я завидовала девчонкам из общежития!
И вот, я могла постучать, зайти в комнату и увидеть, что Жанна в жутко напряженной позе лежит на кровати, словно мертвая. Глаза открыты, но жизни в них нет. Ничего делать не надо было, надо было просто ждать. Через какое-то время она приходила в себя, мы выпивали по чашке чая с печеньем, и дальше все было как обычно. Мы обсуждали эту странность с ней, Жанна прошла обследование головного мозга, физически она была здорова. Отклонений и аномалий в ее нервной системе не было. Эти странные припадки начались у нее в переходном возрасте, лет в четырнадцать, и с возрастом стали учащаться. Сначала это было раз или два в год, потом все чаще, и вот, к двадцати пяти годам, почти каждую неделю. «Надо что-то делать, сказала мне Жанна, когда я дождалась в очередной раз ее выхода из приступа. Но я не знаю, что!» Она схватилась за голову и так посмотрела на меня, что у меня сердце зашлось от жалости. «Тебе нужен психиатр, нерешительно сказала я. Если нет физиологических предпосылок для этих приступов, значит, дело в психике». Жаннка остро глянула на меня и вдруг заплакала: «Я бы все отдала на свете, чтобы понять, что со мной, чтобы как-то изменить это, мне кажется, что скоро я не смогу выйти из этой комы, так и останусь скрюченная лежать!» и она завыла, раскачиваясь из стороны в сторону. «Слушай, ну давай поищем психиатра, нет, давай сначала психолога, а?» я говорила уже решительней.
Потому что, реально вариантов других не было, понимаете? Моя мама двадцать лет проработала операционной медсестрой в глазном институте, потом, после пятидесяти, когда у нее усилилась дальнозоркость, перешла на должность сестры-хозяйки. Контактов в медицинском мире у нее было предостаточно, так что я могла бы попросить ее о помощи. Осталось убедить Жаннку. В тот раз она промолчала.
А потом случилось вот что. После вечеринки по случаю дня рождения одной из наших сокурсниц мы решили отправиться в клуб, потанцевать, повеселиться. И там к Жанне, как всегда эффектной и лучше всех одетой, подошел молодой мужчина. Казалось, они были давно знакомы, он наклонился к уху Жаннки, что-то сказал, показал в сторону бара и постучал по циферблату часов. Жанна очень напряглась. Потом, когда мужчина ушел, она потащила меня в туалет, там, ничего не объясняя, быстро написала на бумажке номер телефона и номер машины, сунула мне и сказала: «Если не позвоню, если завтра не приду на занятия иди в полицию Хотя все бесполезно, все бесполезно, все бесполезно». Она была словно зомби, понимаете, как будто под гипнозом. Я пыталась ее удержать и расспросить, но она вырвала руку и ушла.
Она не пришла на занятия, но позвонила вечером, и когда я приехала к ней в общагу, то опять нашла ее в припадке. Пока ждала ее выхода, я смотрела на нее и увидела синяки на ее руках, ожоги, порезы И на ногах
Я была уверена, что и на всем теле они есть. Я была уверена. Когда она вышла из приступа, я прямо спросила ее, хочет ли она, чтобы я помогла ей, и если да, то пусть расскажет все. «Обещаю, что сохраню все в тайне, клянусь», твердо сказала я, и Жаннка заплакала. «Аида, я боюсь, что, узнав правду обо мне, ты осудишь меня. Я боюсь тебя потерять, ты у меня одна подруга!» «Жанна, и ты у меня одна подруга, но так больше продолжаться не может, ты идешь по краю, дураку понятно, что у тебя крупные неприятности. Невозможно больше закрывать глаза на них, делать вид, что ничего не происходит. Рассказывай!» я практически приказала ей. «Тогда давай выпьем, иначе не смогу, слишком страшно», Жаннка достала из стола ром, из холодильника бутылку колы. Она не смотрела на меня, избегала моего взгляда, было понятно, что ей страшно, поэтому я смело бухнула ей и себе по полстакана рома, сверху залила колой: «Поехали!»