Жарься на сковороде, блаженствуй в вечном «ничто», наслаждайся поцелуями гурий ты не интересен, ты остановился в развитии. Важен тот, кто балансирует на грани, канатоходец над бездной, идущий медленно и осознанно во тьму. Он не знает, куда идет, впереди тьма, и под ним тьма И позади тоже тьма. Его задача сохранять баланс, равновесие, чувствовать жесткий канат под босыми ступнями, ощущать капли пота на усталой спине, контролировать дрожь в руках, следить за дыханием и радоваться тому, что сделан еще шаг.
Янка не то чтобы так ясно все это понимала, но понимала, а пересказать не могла. Это знание было в ней, но не для передачи, даже для нее самой оно было уже бесполезно, потому что у нее-то перевес уже был. Пусть не ее, пусть бабкин, но был. Она уже летела в бездну, она уже была в ней, ее нельзя было спасти, ее списали.
Иногда она вскипала от злости, потому что бабка взяла и вот так распорядилась ими всеми, взяла и решила за нее, за Богданчика, за мать и Тимура. И за тех, кто должен был родиться у нее, у Богданчика, у Тимура
А теперь все. Кончено. Если только не случится чудо.
Янка решила не будить Али, пусть спит, она перезвонит ему позже. Собрала свои вещи и поехала домой.
Я сидел в кафе, у окна с видом на улицу, и смотрел на людей. Сюда, в кафе, меня пригласила любопытная журналистка, которой недостаточными показались мои ответы на ее вопросы в электронном письме. Вопросы были вечные, и от этого особенно скучные. Я не сомневался, что и беседа «вживую» меня вряд ли развеселит. Но я сижу в этом кафе, и, значит, это правильно. Жить, подчиняясь импульсу, повинуясь «велению сердца», с точки зрения людей разумных, глупо. «Идти туда, куда левая нога захочет, ну, знаете, куда мы так зайдем?» вот обычные резоны на мой призыв отключить мозг и включить нечто другое, что принято называть интуицией или душой. В ответ на эти резоны я спрашиваю: «А где вы оказались сейчас? Ведь вы шли под чутким руководством мозга? Куда он вас привел? Ко мне? Нет, ко мне вы пришли потому, что оказались в жопе. И хотите из нее выбраться. Так вот, выбраться из нее с помощью мозгов у вас не получится. Попадете в еще большую жопу. Так что, хотите не хотите, а руководителя менять придется». Но ирония в том, что людям, чтобы поменяться, поменять образ жизни и мыслей, разобраться с чувствами и желаниями, нужно действительно попасть в очень большие неприятности. Нужно так влипнуть, чтобы элементарно вспомнить о Боге, например, и начать молиться. В качестве профилактики неприятностей люди готовы пить лекарства или копить деньги, но чтобы утром и вечером поблагодарить Бога за еще один день жизни сразу нет времени: «Что вы?.. Так устаю, что сразу засыпаю, а утром так тороплюсь не до молитв, извините».
Журналистка опаздывала. Я разглядывал людей, идущих по улице, и пытался угадать, сколько раз тот или иной человек размышлял о смысле своей жизни. Не вообще жизни, а именно своей. И что он думал, как переживал кризис столкновения с непознаваемым? Ведь человек не уйдет в этом дальше догадок и предположений, как бы ни топорщился и ни хорохорился, на какие бы ухищрения ни шел.
Вдруг меня как молнией ударило: настолько бессмысленно все, вот с точки зрения каждого из этих людей, каждого человека! Настолько бессмысленно, что челюсти свело от напряжения так хотелось бы верить в то, что смысл есть. И не какой-то там эволюционный, господь с вами, какая там эволюция. Нет. Хотелось бы смысла не предполагаемого, а смысла реального. Такого, чтобы быть уверенным, что каждый из этих людей очень важен, и не зря идет по этой земле. Земле, которая четыре с половиной миллиарда лет назад возникла из газа и пыли, окружила себя воздухом, украсила деревьями и цветами, придумала прекрасные рассветы и печальные закаты, чтобы вручить все это человеку, как венцу творения
Прискакала раскрасневшаяся и смущенная журналистка. Именно прискакала. Она была такая вся несуразная в своих туфлях-«копытцах» с явно неудобной колодкой, в обтягивающих широкий круп брючках, с яркой помадой на пухлых губах. Она до такой степени была не на своем месте, что я мог с точностью до девяноста восьми процентов предсказать, что в скором будущем у нее начнутся проблемы по всем фронтам. Это еще одно мое «точное знание», про смысл я и вправду не знал, а вот про то, что каждый человек будет счастлив и здоров только на предназначенном ему месте в этом мире это точно. Это как «дважды два». Сложность в том, что понять и узнать, где его место, не каждый может.
Дети свое предназначение знают четко, но им очень быстро это знание затирают и заставляют выбирать себе место в жизни по правилам того общества, где они живут. А потом родители сходят с ума от того, какой у них ребенок бестолковый, глупый, больной, непокорный, со сложным характером, неуправляемый, наркоман, лжец и т.д. А они просто столкнули своего ребенка с его места, лишили его базы, основы. Усомнились в его сути, велели забыть о ней. И вот результат. Но родители не монстры, просто с ними поступили точно так же. Ко мне, в основном, приходят люди, всю жизнь живущие «не на своем месте», они могут быть успешны и процветать, но почему-то «места себе не находят». И даже когда я вижу их суть, вижу их предназначение, я не всегда говорю об этом, потому что многие настолько уже ослабли, что любая перемена в жизни, даже самая маленькая, их просто убьет.
А эта «лошадка» выдержит, у нее ресурсов много, она и держится пока за счет своей жизненной силы.
Знаете, сказал я ей, даже не обратив внимания на ее смущенные извинения, вам надо уехать работать на лошадиную ферму.
Она покраснела еще больше, видимо, слышала о своей внешней схожести с молодой крепенькой лошадкой.
Нет-нет, отмел я ее смущение. Я не пытаюсь шутить или оскорблять вас. Я увидел, что вы можете серьезно заболеть и потерять семью, если будете продолжать работать в журналистике, вообще в этой сфере, понимаете? Это абсолютно не для вас. Я подозвал официанта. Что будете? Кофе, десерт? Здесь очень вкусная выпечка
Журналистка посмотрела в окно, потом на меня:
Знаете, я не буду просить, чтобы вы рассказали мне про мою жизнь, потому что получится, что я вас раскрутила на прием, а ведь вы очень дорогой специалист. Поэтому скажу спасибо за вашу рекомендацию, и давайте начнем. Я буду кофе, круассан и мороженое, один шарик ванильного. Мне понравилось, как она выдержала мою атаку. И мне очень понравилось, что она не собирается раскручивать меня дальше на прогноз и бомбить вопросами типа: «А когда я выйду замуж?». Я не преминул выразить свою симпатию тем, что заказал для нее три шарика ванильного с лимонным сиропом.
Девушка улыбнулась и спросила:
Вы готовы экспериментировать?
Я пожал плечами:
Аида, поймите, мне это незачем, реклама мне не нужна. Предлагаете устроить шоу для вас, а потом прочитать о себе что-то типа: «Этот человек производит впечатление, он легко сыплет словами, но что там кроется за его даром, и есть ли вообще этот дар это большой вопрос»?
О-о, у вас прекрасный слог, вам бы в журналисты Кстати, почему вы уверены, что вы на своем месте? И что это за теория такая про «свое место»?
Это не теория, это как раз то, в чем я абсолютно уверен. Мир это огромный пазл, и каждая вещь, человек, животное все это детали пазла. Найти свое место это встать именно там, где ты сцеплен с окружающим тебя, там, где ты элемент гармонии. К сожалению, сейчас все детали настолько перемешаны, что говорить о гармонии отдельного человека невозможно. И вместо того чтобы посвятить себя, свою жизнь поиску собственного места в огромной мозаике мира, люди пытаются сцепиться с тем, что кто-то назвал привлекательным, статусным или важным. Сцепляются не с теми людьми, а потом страдают оттого, что не подходят друг к другу, сцепляются с городом или работой вообще из другой части пазла и не могут понять, почему у них потом детальки отламываются и теряются. Знаете такие выступающие части пазла, как их правильно назвать?