Смирнов Александр - Ментальные шахматы стр 3.

 Знаешь, легенда о Земле  часть их картины мира. Они знают только свою долину и Землю. Одно дело, когда шаман просто пропадает, и совсем другое  ты и твои откровения. Ты этого парня ошарашил по полной.

 Всё ж лучше так, чем сказать правду. Или ты думаешь, он был бы меньше шокирован, если бы я сказал ему, что он находится на Земле, и что это мы, а не они, представители земной колонии? Может, рассказать ему, сколько световых лет между нашими мирами? Или сколько экспедиций до нас побывало здесь после катаклизма? А может, сколько сотен лет уже рассказывает наш робот свои байки? Это бы он переварил?

 Ладно, проехали. Ты прав.

* * *

В этот вечер шаман не пришёл в пещеру племени. В безмолвном оцепенении сидели люди вокруг костра, и только треск горящих сучьев заполнял тишину  настолько необычным казалось нарушение привычного ритуала, что никто не решался заговорить.

Покинув пришельца, Рангл спустился в долину и до самого вечера бродил там в одиночестве, размышляя над услышанным. Сейчас в нём боролись два начала  подчиниться всеобщей неподвижности или говорить, действовать. Наконец, последнее победило, и он вскочил, изрядно напугав окружающих.

 Люди племени!  воскликнул Рангл.  Я был сегодня у шамана. Он покинул нас, улетел. На Землю! Но перед этим он наказал мне хранить особое знание и добиться того, чтобы оно осталось в памяти племени.

Рангл подбежал к выходу из пещеры. Люди потянулись за ним. Дождь прекратился перед закатом, и сейчас в ясном небе сияли звёзды и лик Ночного светила.

 Вот!   Рангл указал на Ночное светило.  Это Земля. И когда-нибудь мы обязательно туда полетим.

* * *

 Смотри-ка,  сказал Боб, наблюдая за происходящим в пещере. Изображение транслировалось скрытыми камерами, установленными по всей долине.  Похоже, ты породил новую религию. Теперь они будут молиться Луне.

 Может, вернуть им старика, пока всё не зашло слишком далеко?

 А смысл? За последнюю сотню лет они только деградировали. Странно, что они ещё человеческий язык не забыли. Да и потом, это уже не наша проблема. Нам пора домой.

 Дом Как давно мы там не были. Кстати, я рассказывал тебе про Сьюзен? Представляешь, она обещала меня дождаться. И легла в анабиоз. На сто пятьдесят лет. Вот ты когда-нибудь встречал такую девушку?

 Нет, не встречал,  Боб поднялся со своего места.

 Что, пора и нам в анабиоз?  спросил Джек.

 Можно сказать и так,  ответил Боб, подходя к нему. Резким движением он нажал на переключатель в основании черепа, и голова Джека безжизненно повисла.  До следующей экспедиции, приятель. Кем бы ты ни оказался, когда проснёшься.

Боб вернулся к экранам. Ему было, что наблюдать в ближайшие годы. Ни к чему при этом тратить лишнюю энергию на напарника. По привычке он провёл рукой по затылку: и переключатель, и информационный канал надёжно запечатаны. Уж ему-то никто не внушит ложных воспоминаний.

Превращение

В мозгу неистово пульсирует курсор. Открываю глаза, и ничего не меняется  курсор мигает на экране. И строки кода, и вереница писем. И серый сумрак за окном.

Серая болотная хмарь затопила, захватила город. Когда это случилось, месяц, два, а может, год назад  сейчас и не вспомнишь. Туман поглотил время, и мир в безвременье застыл.

Не осталось времени, но осталась связь, и потоки писем повелевают работать. Письма, письма, письма Но не те и не о том. Слова свиваются в кольцо, и, пытаясь вырваться из окружения, я выключаю компьютер и выхожу на улицу.

И тут же плотная, вязкая субстанция обволакивает меня липкой плёнкой. Тяжело дышать  воздух едва просачивается сквозь туман,  но я иду вперёд. Каждый шаг сложнее предыдущего, серость вокруг обретает упругость резины, и, наконец, я не могу двигаться дальше, и вынужден повернуть назад.

Да и на что я рассчитывал? По сторонам, то там, то здесь возникают призраки  тёмные силуэты брошенных машин, тусклыми пятнами просвечивающие сквозь пелену. Даже им не удалось преодолеть сопротивление

На пустынной улице не слышно звуков, и я невольно ускоряю шаг, подгоняемый смутной тревогой. Или это туман гонит меня к дому?

Холодные консервы, горький чай  скудная вечерняя трапеза.

А назавтра цикл повторяется вновь  письма, работа. Кому они нужны, когда мир канул в пустоту? Но хватит  я брошу всё, не буду отвечать, я буду писать только те письма, что важны мне. И я пишу их целый день, но они остаются без ответа. Я посылаю по проводам частички себя, одну за другой, но ничего не получаю взамен. А на линии всё те же короткие гудки

И я опять выхожу в город и стремлюсь туда, к ней, но стена тумана отбрасывает меня, заталкивает в подъезд, и я уже начинаю сомневаться, есть ли хоть что-то за этой стеной.

Череда дней, сменяющих друг друга, одинаково безумных. Фрагментарность мира обостряет чувства. Я ощущаю электричество, ощущаю, как оно пронизывает моё тело, каждую клеточку. Порой я начинаю думать бинарным кодом.

Однажды я замечаю, что туман перешёл в наступление. Передовой отряд проскользнул сквозь оконную раму и скопился в углу комнаты. И пусть это лишь жалкий клочок, мне становится страшно.

Туман поглотил всё. Не видно ни зги. Но я больше не боюсь. Мне не нужно зрение, не нужны другие чувства. Еда давно закончилась, но и она мне больше не нужна.

Я воспринимаю токи электричества, я питаюсь электричеством, а туман мне в том помощник  он прекрасный проводник, и мне не надо предпринимать никаких усилий, чтобы слиться с сетью.

Я туманное существо. Застыв в неподвижности, я могу послать любой сигнал по любой сети силой одной только мысли.

Единицы сменяют нули, а нули  единицы, отсчитывая дискретное время.

Камень

Пропылённый «уазик» остановился у кромки леса.

 Приехали,  сказал водитель.  Дальше вы уж своим ходом. А лучше бы плюнули, да назад повернули. Мало ли чего может случиться, в Зоне-то.

 Не думаю, что мне что-то грозит,  ответил я.

 Ну, как знать Недаром два КПП на дороге поставили. Живы-то вы, положим, останетесь, а вот за остальное я бы ручаться не стал. Много я вас, ходоков, уже перевозил, и всегда одно и то же: в Зону уходит один человек, а возвращается другой. Смурной, будто вынули из него что-то

То, что Зона меняет людей, было известно уже давно. Десять лет назад в этом районе упал метеорит. Для его изучения отправили несколько научных экспедиций, но, в общем-то, особого внимания метеорит к себе не привлёк. Однако вскоре после возвращения все участники экспедиций поспешно уволились из своих институтов, и это заметили СМИ. Большинство учёных избегало давать интервью, остальные отвечали на вопросы журналистов уклончиво и витиевато. Тем не менее, становилось понятно, что исследователи обнаружили нечто необычное и пытаются скрыть это от прессы.

К метеориту стали стекаться любопытные, и с каждым днём таких людей становилось всё больше. В ту же пору в районе падения метеорита произошло несколько лесных пожаров, опустошивших довольно обширную территорию вокруг метеорита. С чьей-то лёгкой руки выжженную землю окрестили Зоной.

Пожары не напугали людей, и поток паломников к метеориту не иссякал. Людей словно магнитом тянуло сюда. Однако, вернувшись домой, паломники все до единого становились апатичными и малоразговорчивыми, увольнялись с работы, иногда даже уходили из дома в неизвестном направлении, в общем, с ними происходило то же самое, что и с учёными, первыми посетившими Зону.

Как бы то ни было, к концу третьего года из-за массовых увольнений ситуация в экономике стала угрожающей, и на Зону наконец-то обратило внимание государство. Оно наложило запрет на посещение Зоны  чтобы попасть туда, теперь надо было выхлопотать себе спецпропуск. Зона была обнесена двумя рядами колючей проволоки и охранялась силами армии. Хотя некоторым ловкачам всё же удавалось обойти охрану, паломничество к метеориту теперь не носило массового характера.