Они просто дурачились, сказала она. Все переволновались
Они опять унизили меня при младших, а ты им и слова не сказала. Михей зло усмехнулся. Ты никогда не поддерживаешь меня.
Не говори так! Я вас всех одинаково люблю.
В этом и проблема. Михей усмехнулся. Что отец хотел от меня сегодня?
Отселить в личный дом Я и вещи тебе собрала.
Они мне пригодятся. Наверное
Михей развернулся и пошёл в комнату, где на скамьях уже разлеглись Думитру и Иния. Он бросил быстрый взгляд на сестру, которая уже тихонько посапывала и улыбалась во сне. Только ради этой улыбки можно было сделать то, что он сделал. Как быстро она заснула? Видимо, сильно переволновалась. Он вздохнул и, не раздеваясь, завалился на скамью.
***
Я не хочу, чтобы ты уходил, сказала Иния, когда они вышли из дома. Почему ты должен уйти, а не кто-то другой? Почему? Это нечестно!
Она подбежала к Михею и обняла, уткнувшись в его грудь. Он почувствовал, как его рубашка намокла от её слёз. Иния отдавалась чувствам с упоением и жадностью, которые изводили её, оставляя без сил. Мать стояла рядом, не выражая ничего. Она была бледна, а взгляд был пуст.
Отпусти его, Иния!
Иния разомкнула объятия и, протирая глаза, отошла от Михея. Мать повесила ему на шею связку чеснока, а на пояс привязала полынь.
Это убережёт тебя от злых чар госпожи. Она провела рукой по его щеке. Да благословит Босора твой путь. Она обняла его и поцеловала в щёку.
Полно, маменька. Михей почувствовал, как щёки запылали. Я всё равно должен был покинуть дом
Но не так, вмешалась Иния. Совсем не так.
Она разбила их объятия и втиснулась между ними.
Возьми. Она протянула ему соломенную куклу, которая помещалась в ладони; ноги и руки были перевязаны красно-белым шнурком. Чтобы не забыл меня.
Да как я могу. Он взял куклу и спрятал в карман. Спасибо!
Всё! Время не терпит. Иди уже, сказала мать, скрывая слёзы и прогоняя его. Не дай Босора опоздаешь.
Михей кивнул, схватил узелок и пошёл прочь. Он бросил быстрый взгляд на луга, где Василе следил за стадом. Интересно, думал ли он о сыне, который покидал дом навсегда? На мгновение он хотел побежать к нему, чтобы попрощаться, но передумал, представив пьяное лицо на выпасе он никогда не был трезв. Тяжело вздохнув, Михей отправился к трактиру. Люпус побежал следом за ним.
Люпус, нет! Михей остановился и присел рядом с псом. Ты не можешь идти со мной.
Пёс непонимающе глядел на него, качая головой из стороны в сторону. Михей запустил обе руки за уши Люпуса и поцеловал в нос.
Защищай Инию. Только тебе я могу доверить это.
Он крепко обнял его, уткнувшись носом в холку. Люпус лизнул щёку. Слёзы подступали. Михей резко встал и отряхнулся, лишь бы сохранить самообладание. Не хватало, чтобы новые знакомые решили, что он размазня.
Беги домой. Не иди за мной, сказал Михей и пошёл не оглядываясь.
Позади раздался жалобный скулёж, который разрывал сердце. Михей смахнул слёзы и пошёл к трактиру.
Вывеска «Затмения» медленно покачивалась на ветру, наблюдая за родителями, которые прощались с дочерьми. И тут и там доносились вздохи и причитания, которые утопали в разносящемся плаче. Михей поёжился. Его взгляд упал на Киру, которая отдавала приказы солдатам, стоя у запряжённой повозки с большой клеткой именно в такой перевозили рабов для султана. Жужанны и Марчела нигде не было.
Волчий отрок! Так ты пришёл, сказала Кира, подойдя к нему. А я думала, что испугаешься. Она усмехнулась.
С чего мне пугаться? Я мало чего боюсь
А стоило бы. Она скрестила руки на груди, а зелёные глаза вперились в него.
Кира без стеснения пялилась, внимательно рассматривая. Её взгляд был острым и едким, проникающим в самую глубь, будто она рассматривала его, как какую-то клячу на рынке. Она посмотрела на связку чеснока и усмехнулась.
Что не так? спросил он. Она раздражала его.
Думаешь, чеснок и полынь помогут сохранить решительность? Или спасут от госпожи?
Мне их мать дала. Михей стянул связку чеснока и бросил её. Я не мог её обидеть.
Вот как? Кира усмехнулась. А снял зачем?
Но разве она не бесполезна?
Передумал? Решительности поубавилось? Добавишь её с помощью чеснока?
Нет. Он повернулся к ней, пытаясь выдержать колкий взгляд. Не передумал.
Видимо, думать просто не твоё. Она пожала плечами. Малявки, обратилась она к девочкам, хватит сырость разводить. Живо в клетку.
Ей не нужно было повышать голос, чтобы двенадцать девочек одновременно выпутались из объятий родителей. Их возраст разнился: некоторым едва исполнилось шесть, другим же было почти тринадцать. Самой старшей была Тиранда, которая помогала младшим забраться в повозку. Михей присоединился к ней. Кира фыркнула, наблюдая за ними.
Девочки расселись по двум скамьям, прижимаясь друг к другу, будто мёрзли. Михей услышал приглушённый плач, от которого сжалось сердце. Зачем? Почему они вынуждены это делать?
Полезай в клетку, позади раздался голос Марчела.
Я? промямлил Михей, разворачиваясь.
Скорей, сказала Кира, схватив его за руку.
Она затащила его внутрь и уселась напротив. Михей в недоумении посмотрел на неё.
Не удивляйся, Жужанна не доверяет тебе. Вдруг навредишь девочкам в пути?
Я?..
Кира не слушала его, скрестила руки на груди и отвернулась, наблюдая, как Марчел запирал клетку на внушительный замок. Ключ был на цепочке, которую Марчел повесил на шею. Михей хмыкнул. К чему эта излишняя предусмотрительность?
Неожиданно появилась Жужанна. Её наряд сильно изменился вместо платья на ней были тёмно-синие шаровары, а поверх них синий кафтан, открывавший шрамы. Неужели она носила их с гордостью? Единственное, что не изменилось, это платок, которым было замотано горло.
Всё готово? спросила Жужанна.
Да, хозяйка.
Она усмехнулась. Усмешка сквозила могильным холодом, который пугал Михея. При первой встрече, да и второй, он не заметил его. Жужанна обошла клетку, явно пересчитывая пленниц. Закончив обход, она ухмыльнулась и сказала:
Тринадцать малявок для госпожи Эржебет. Пора в путь. Она потянулась.
Михей побледнел его посчитали малявкой. Внутри что-то оборвалось. Малявка. Он уже давно не малявка. Кира усмехнулась, нагнулась к нему и прошептала:
Думал, что она будет отличать тебя, потому что ты волчий отрок?
Я так и не думал. Михей скрестил руки на груди и отклонился назад.
Так он всё-таки думает. Кира выдавила насмешливую улыбку. Может, ты и не безнадёжен.
Она уселась ровно и стала пялиться на дорогу. Тиранда, сидящая слева от Михея, прижалась к нему и прошептала:
Не бери в голову. Она просто не знает тебя.
Всё в порядке! сказал резко он.
Вот ещё! Показывать Тиранде, что слова Киры его задевают. Велика фигура, чтобы его волновать.
Повозка тронулась. Под мерный топот лошадей и стук колёс они удалялись от трактира. Некоторые из родителей шли следом за ними, провожая до выезда из Драгоста. Михей присмотрелся, надеясь увидеть среди людей кого-то из родных, но никто не пришёл, чтобы в последний раз проститься с ним. Он грустно усмехнулся.
В повозке воняло сгнившими сливами, что было совершенно необъяснимо. Их кисло-сладкий запах дурманил голову, воскрешая неприятные воспоминания. Перед глазами появилось лицо Василе, который стоял над бочкой с гнилью. Он пытался выяснить, кто из детей не уследил за урожаем. Лучиан и Георге указали пальцами на Михея, а он пытался убедить, что ни в чём не виноват, но Василе даже не стал его слушать. Он схватил его за шкирку, подвёл к бочке и, засунув в неё руку, достал пригоршню гнили. Михей сглотнул, чувствуя, как внутри собирается узел. Василе криво усмехнулся и попросил открыть рот. Михей попытался закрыться, но руку тут же отодрал Лучиан. Василе стал засовывать гнилые плоды в рот Михея. Он смыкал челюсть, но тошнотворные частицы всё равно попадали внутрь. Чем дольше это продолжалось, тем отчётливее Михей чувствовал, как всё лицо покрывается ненавистным месивом. Когда он стал закашливаться и терять сознание, Василе прекратил пытку и со старшими братьями ушёл, оставив Михея одного. Его ещё долго преследовал запах гнили, наполнявший изнутри, а сами сливы он с трудом мог есть.