Деда, а деда, если чего, если я вдруг, мама запнулась, ты не бросай моих. Не бросай.
Надюх, ты чего? Не смей! Не думай! заругался Макарыч, и мама замолчала.
Она и так знала не бросит. Но для успокоения души, ей надо было сказать, надо было выговориться. Облегчить душу.
Вовка смотрел в окно, не отрывая глаз. Сумерки медленно опускались над деревней. Маруся хныкала. Он кормил её в обед вчерашним супом и даже оставил тарелочку для мамы. Сам доедал за Марусей. Вовке хотелось затопить печку, но он понимал, что просто так топить нельзя, нужно готовить ужин. Он растерялся. Поискал по шкафам крупу, но брать без спроса не стал а вдруг мамка заругает. Горстка пшена, да сушёные травы, что он летом собирал вместе с Марусей это был их запас. Мама все бережно хранила и иногда заваривала чай с листочками малины, череды, мяты и ромашки. Особенно когда болела Маруся, мама отпаивала её вкусным несладким чаем, чтобы она не закашливалась. Хворь после таких травок отходила, щеки Маруси снова розовели, а мама все приговаривала:
Деточка ты моя, кровинушка, только живи. Вот закончится война, закончится зима, отогреешься на теплом солнышке, станешь краше всех на свете. Вернётся папка и не узнает свою красавицу.
Она приглаживала Марусины волосы, заплетенные в тугие косички, и целовала. Маруся в ответ обнимала маму за шею и шептала ей на ушко:
Мамочка, я тебя сильно-сильно люблю. Больше, чем звёзд на небе. Люблю от луны до солнца и обратно. Больше всех на всей планете.
И такие минуты доброты и тепла заставляли сердца биться сильнее, заставляли жить и выживать, становиться тверже и выносливее.
Вовка, помогай, Макарыч под руки завел совсем замерзшую маму в дом. Печку! Давай быстрее печку топи. И чугунок для чая ставь. Будем Надюху отогревать.
Вовка бросился вперёд. Стянул с мамы валенки, снег налип к её ногам, Вовка снял промерзшие носки и начал растирать холодные ступни.
Не надо, сынок, не надо. Я сама, мама склонилась над замерзшими ногами.
Руки не слушались ее, но мама растирала ноги и плакала от холода.
Печку? спросил Вовка и мама кивнула.
Он побежал за дровами, начал неумело разжигать огонь, дул на первые искорки, чтобы разгорелось сильнее. Лицо его стало красным и чумазым. Вовка налил чугун воды и вопросительно глянул на маму.
Давай ещё один. Для чая и супа, Вовка послушался и налил ещё.
Маруся сидела рядом и гладила маму по голове, по лицу, целовала и жалела.
Ну как? вошёл Макарыч, отлучавшийся домой справились? Я вот тут вам принёс, он положил на стол платочек, завязанный узелком, вот нашёл. Прасковья напрятала по углам. А я тут дровишки складывать, а там между брёвен узелок. Запасливая баба была, все сыночков ждала. Ну и мы благодаря ей выживем, дай бог.
Спасибо, деда, мама слабо улыбнулась.
Пока разгоралась печь, Вовка поставил маме на стол вчерашний суп, что берег для нее целый день. Голодал, но не ел. Пару ложек, но все равно еда. Мама съела половину, вторую подвинула Марусе.
Ты сынок, как закипит водичка, кинь травку в чугун и ставь на край. Только не обожгись, мама закуталась в фуфайку.
Тело её дрожало, по спине бегали мурашки. Она придвинулась ближе к печке, согнулась в комочек и легла.
Я немножко, я чуть-чуть, прошептала она.
Поспи Надюш, поспи. А мы тут сами справимся, Макарыч укрыл маму ещё одной фуфайкой, закутал ей ноги и сел рядом, поспи, милая.
Вовка хлопотал около печи. Старался, как взрослый, варил суп, из принесенной Макарычем крупы. Вовке казалось, что он важный и незаменимый в хозяйстве.
Деда, а солить когда? спрашивал он у Макарыча, Деда, может попробуешь?
Макарыч помогал, со знанием дела пробовал, кряхтел и суетился рядом с Вовкой.
Суп был готов. Вовка пошел будить маму, но она только стонала.
Деда, что с ней? он дёргал Макарыча за рукав, Деда, что?
Жар у неё, Макарыч потрогал горячий лоб Надежды, плохо дело, но поправимо.
Вовка начал осматривать маму, теребить её:
Мамочка вставай! Мамочка
Цыц! строго сказал Макарыч. Цыц! Без паники!
Он намочил чистую тряпочку в тёплой водичке, и начал отбирать Надежду. Вовка сел рядом, положим мамину голову себе на колени и, по наставлению Макарыча, начал поить её тёплым чаем.
Потерпи родная, шептал он, потерпи.
Все сладится, все пройдёт, бормотал Макарыч, намерзлась она сегодня, застудилась. Все старалась больше собрать. Но ничего, мы справимся. Бабка моя, троих сыночков вырастила, троих богатырей подняла, и я с ней. Вместе и лечили, и кормили, и лелеяли. И мамку вашу на ноги поднимем. Он обтер Надежду, завернул в фуфайку, а теперь ждать. Сейчас пропотеет и сойдёт жар с неё.
Макарыч умаялся. Сел на табурет, устало положил руки на колени и долго молчал. Суп давно был готов, крупа упарилась и разбухла, так что суп стал густой.
Садитесь ужинать, уж скоро полночь. Мы сделали все, что могли, руководил Макарыч, вам ещё будут нужны силы, так что ужинать и спать.
Деда, а ты с нами? Оставайся, а. С тобой нам не страшно будет, умолял Вовка.
Маруся весь вечер не отходила от мамы. Трогала горячий лоб, обтирала её лицо тряпочкой и приговаривала:
От луны до солнца ты самая-самая лучшая. Сколько снежинок зимой, столько сильно я тебя люблю.
Вовка успокоил Марусю, и после ужина уложил на печку спать. Сам сел рядом с Макарычем.
Деда, а что такое война? начал он мужской разговор. зачем эти фрицы пришли на нашу землю?
Война, сынок, это большая беда, Макарыч смотрел в пол, он не знал, как объяснить ребёнку, всю боль и тяжесть происходящего.
Ему, этому десятилетнему мальчишке и так выпала суровая доля. Он и сам знал, что такое война не понаслышке, он жил в войну, выживал, но не понимал, за что и почему. Почему одни люди, которых называют фашистами, решили, что имеют право убивать других людей: русских, украинцев, белорусов, евреев. Почему они решили, что им можно стрелять в детей и стариков. Почему? Кто дал им такое право?
Макарыч молчал, не находя нужных слов.
Деда, а какие они твои сыновья? Герои, как мой папка? не унимался Вовка.
Герои. ответил Макарыч, Герои. Мишка был танкистом, он ещё в школе все хотел быть танкистом. Так в танке и подорвался на мине. Так и подорвался. сухой натруженной рукой старик вытер слезы, А Генка он на гармошке играл, ух как играл. Все девчонки ходили за ним хороводом. А он одну Ниночку красавицу любил. И она его очень-очень. Как призвали Генку моего, так и Ниночка с ним пошла воевать. Вместе. Рука в руке. Только убили моего Генку. Убили гады фашистские, Макарыч уже не стеснялся слез.
А Никита?
Никите было только восемнадцать. Малец ещё совсем. Даже усы не брил. Парнишка. Совсем парнишка. Нет у меня будущего. Убила его война. Убила. И внуков народить не дала. старик закрыл лицо руками и долго молчал. иди спать, сынок, завтра трудный день. Иди.